– Возрадуйся, алкаш. – Сашка сказал для начала по-русски, но потом перешёл на язык собеседника и, без пяти секунд, собутыльника. – Закусить, надеюсь, приберёг хоть что-нибудь?

Джон, не снимая улыбки с лица, извлёк из тумбочки тарелку с рисом и двумя жареными рыбками, тоже самое давали сегодня на обед, а он, надо полагать, подсуетился получить вторую пайку. О пластиковых стаканах говорить не стоит, их всегда достаточно имелось под рукой.

– Вот только мой чемпион убежал. – Посетовал Саня, извлекая из пакета самогон. – В канализацию нырнул, грязное чудовище.

– Твой таракан?

– Ну, понятно, что не член! На таракане я, своём, русские буквы "БЗ" написал, вот такие… – Он начертал буквы на табуретке. – Если где встретится, то не дави, а поймай его аккуратно, очень ценный экземпляр.

– Не люблю я этих тварей. – Джон опрокинул в себя полстакана самогона, испытывая, практически, оргазм от алкогольного градуса. – Но для тебя, друг, готов ловить этого долбаного таракана. Если, понятно, нам удастся выследить сбежавшего негодяя. Наливай ещё, очень хороший напиток!

– Самогон.

– Само…хо… – Попытался произнести Джон интересное русское слово в вопросительной интонации.

– Самогон, чурка ты. – Сказал Сашка снова по-русски и это, справедливо, показалось ему невежливым, по отношению к приятелю. Он решил незамедлительно поправить сие по-английски. – Извини, Джон, люблю родной язык.

– А что есть чулка?

Вот попал. Придётся теперь объяснять этому английскому долбоящеру, что в работе дровосека есть конечный продукт распила древесного ствола и почему этот предмет напоминает русскому почти, что любого иностранца. Саня наполнил, для начала, стаканы. Третий раз по соточке. Англичанин был натурально счастлив, ответ уже не сильно интересовал его.

– Потом объясню, когда получиться у тебя думать как русский. Хорошо?! – И Александр, всё-таки, решил пока оставить его в неведении такого незлобливого российского понятия, как "чурка".

– Алекс, а ты ведь говорил, что пилотом был, капитаном даже летал? – Неожиданно спросил Джон и, явно, не впустую.

– Ну да… Только это в прошлом. Уволен я, дружище, с таким треском, что ни одна авиакомпания со мной даже разговаривать не станет.

– А вот и нет! Только третий стаканчик выпив, стал возвращаться я в состояние человека мыслящего, память начала раскрывать свои архивы… Да и вот, что там отыскалось: есть на Кипре офис одной авиакомпании, которой всегда нужны пилоты и где трижды наплевать, не только на причины твоего прошлого увольнения, но и на всё твоё сраное прошлое в целом.

– Камикадзе микадо? Так ведь уже не 1945 год.

– Едва ли… – Джон чуть посмеялся над шуткой, но, похоже, действительно мог сообщить нечто дельное. – Кроме того, заработок у них гораздо выше среднего, вот только, работёнка очень опасная, потому, что летать придётся над Африкой и жить тоже в этой долбаной Африке. Судан, Конго, Сомали и Мали, в общем, все сраные африканские дыры. Если заинтересует, ты сможешь, без труда, отыскать их офис в турецкой части Кипра, город Фамагуста.

– Ах, эти… – Саня качнул головой, понимая, о чём и о ком идёт речь. – Да, я слыхал о них, работа действительно не лучше, чем у камикадзе. Машины старые-престарые, еле в воздухе держаться, а отказаться от перегруза – хрен в ладошку! Ещё и каждый черножопый негр там может развлекаться стрельбой по самолёту, если ему только патронов не жаль. Гиблое место, дураком надо быть, чтобы сунуться в такую жопу.

– Это точно, Алекс. – Джон блаженно потянулся, чувствуя приход алкогольной нирваны. – Давай уже допьём те капли, что в твоей бутылке остались, да спать будем, а вторую прибереги, может чего и на завтра вспомню о сказочном городе Фамагуста, на Кипре.

Бутыль опустела, с неё даже последние капли стрясли, по русской алкогольной традиции. Утро вечера мудренее, хоть и не всегда. Свежесть утренней мысли может быть испорчена похмельем, а вечер, наоборот, порадовать некой идеей, влетевшей в опьянённый мозг, это уж как повезёт. "Город Фамагуста, на турецком Кипре." … "Найти нетрудно будет" … "Там и платят у них не плохо" … "Опасная работа, только дурак…" Путались мысли в голове, самогоном тайским слегка одурманенной.

* * *

На утро не очень хотелось просыпаться и небо опять облачно, и выпитый, давеча, самогон располагал подремать подольше, лишь желудок был с тем не согласен, желая получить воды и пищи. Двери камер раскрылись, приглашая арестантов данного блока к завтраку. До столовой проход через прогулочный двор, охрана не торопит к приёму пищи, но коли не успел, то завтракать будешь в обед. Столовая одновременно вмещала человек пятьдесят, так что задерживать следующую партию недопустимо. Саша подумал не тратить время на умывание и побрел, вялой походкой, за скудной утренней пайкой. "Пожрать надо, а потом хоть весь день умывайся". – Резонно решил он.

Крепко тосковал Саня о кружке хорошо настоянного чая, увы, но не популярны горячие напитки в Таиланде, а здесь ведь и не отель вовсе, чтобы для дорогих иностранцев расстарались с кипяточком. Утром давали всё тот же, вечный рис, только, на сей раз, к нему добавились два небольших перезрелых и почти чёрных банана, какие туристы макакам бросают, ну и вода, холодная, но очищенная, практически, до степени дистиллята, без вкуса и запаха, как справедливо говориться.

– Чёрту душу продал бы за кружку настоящего, крепкого чая. – Не раз говорил Саня, переводил это на английский язык, для тех, кто слышал и находил немало единомышленников, которые стали повторять эту фразу настолько часто, что чёрт тот, наверняка, скоро должен был явиться с бланками контрактов и большим самоваром.