— Хорошо, Пётр, — Владимир Иванович промокнул платком вспотевший лоб. — Мы прочитали вашу книгу и готовы издать её, хотя некоторые моменты товарищам из госкомиссии не понравились. Вот, например, товарищ Дамблдор. Он у вас описан как председатель Международной Комиссии Магов — это же политическая должность. Тут было усмотрено, что это является намёком на партию…

— Извиняюсь, а какое отношение имеет вымышленный сказочный персонаж к советской партии? Мне совершенно непонятны претензии. Это какая-то придирка. Если не нравится книга — до свидания. Я так и так её издам по всему миру, уже ведутся переговоры с издательством в Англии, Китае, Японии, ФРГ и Польше. Вскоре я напишу ещё шесть книг в продолжение этой истории, но в таком случае уже не я обращусь к вам с предложением об издании. В следующий раз уже ваш представитель придёт ко мне для заключения контракта на издание и перевод, поскольку если сейчас ничего дельного не получится, то я попросту не буду писать книги на русском языке, а сразу буду переводить на английский.

— Что же вы, товарищ Майер, настолько непатриотичны? — грозно с укором произнёс безопасник.

— Товарищ, я не понимаю причин, побудивших вас присутствовать на деловой встрече. КГБ должно заниматься вопросами безопасности государства, а не иметь какие-то непонятные интересы к издательству сказок. Когда спецслужбы контролируют детские книжки, со стороны это смотрится, словно взрослый говорит детсадовцу, как правильно делать куличики из песка.

— Нехорошо, товарищ! — ледяным тоном заявил безопасник. — Вы случайно не вражеский шпион?

— Всего доброго!

Встав, я направился на выход.

— Стоять! — воскликнул сотрудник КГБ. — Товарищ Майер, куда же вы?

— Домой, — обернулся я. — Зачем мне лишние неприятности? Я прекрасно понял, что связываться с советскими издательствами занятие неблагодарное, даже сказал бы, вредное для здоровья. Мы и пяти минут не поговорили, а меня уже шпионом объявили. Рекомендую светлое пиво и жареные колбаски, наслаждайтесь…

Развернувшись, я покинул кафе.

С изданием книги в СССР у меня не сложилось. Эти сволочи привыкли, что писатели перед ними стелются, как прислуга перед лордом, а к тому, что их попросту могут послать, они были совершенно не готовы. Этот гэбэшник был явно прислан, чтобы давить на меня и в итоге заключить выгодный для них контракт, я это почти сразу осознал. Так дела не делаются. Я не собираюсь никому дарить свои деньги. Первым делом направился к юристу, и он подтвердил мои опасения.

— Пан Майер, понимаете, мы живём в стране, принадлежащей к социалистическому блоку, — поведал пан Йожик, мой юрист. — Живи вы где-нибудь во Франции и будь известным, а не начинающим писателем, тогда был бы совершенно другой разговор на ваших условиях, тут же эти… М-м-м… В общем, люди, решили действовать привычными способами. Максимум, что вам светило бы на их условиях, около трёх тысяч рублей за издание неограниченного тиража от ста тысяч до миллиона книг. А на ваших условиях за миллион книг можно получить сто тысяч рублей. Чувствуете разницу? Ради таких денег и ведётся жёсткий прессинг. Никто не ожидал, что житель социалистической страны может развернуться и послать всех.

— Стоит ли ожидать каких-то неприятностей?

— Сложный вопрос. От издательства проблем не будет, а вот сотрудник КГБ… — пан Йожик задумался. — Тут зависит лишь от него, насколько он лично обижен.

Покинув юриста, я огляделся по сторонам и никого не обнаружил.

— Желаю, чтобы мужчина, показавшийся мне сотрудником КБГ, не держал на меня зла и не делал ничего плохого мне, моим родным и близким, — повернул перстень и с облегчением вздохнул.

В Чехии книги про мальчика-волшебника сметали с полок, как только они завозились в книжные магазины. Через месяц вышло издание на английском языке и стало бурно набирать популярность в англоязычных странах, а мне начали капать на счета хорошие деньги.

Наконец, к концу сентября я полностью освоился с новыми физическими возможностями и они перестали доставлять какой бы то ни было дискомфорт. Именно тогда я серьёзно задумался над дальнейшим апгрейдом собственного тела и над помощью родителям — они уже не молодые.

— Желаю, чтобы мои мама, папа и брат Гонзик стали абсолютно здоровы, насколько это возможно для человека, — поворачиваю перстень и продолжаю. — Желаю, чтобы мои мама, папа, брат Гонзик и жена Арабелла стали обладателями регенерации, которая позволит выживать после тяжёлых ранений, смертельных для обычного человека, чтобы большинство ядов и болезней также не могли их убить и нанести тяжёлый вред их здоровью, но чтобы добровольно употребляемые для развлечения яды наподобие табака, алкоголя и канабиса воздействовали на их организмы как прежде. Желаю, чтобы мои отец и мама начали постепенно молодеть и через год стали выглядеть на двадцать пять лет, после чего у них остановилось старение организма.

Я не стал желать им сверхспособностей, ибо это значит обречь их на такие же страдания, через которые пришлось пройти мне. Но вот здоровье и долгую жизнь стоит обеспечить.

— Желаю, чтобы у моего брата Гонзика по достижении двадцати пяти лет остановилось старение организма.

Ну вот, о родне позаботился. Осталось себя улучшить.

Хоть изменения организма и неприятны, но не смертельны и вынужден заметить, что довольно полезны. Поэтому я решил загадать для себя ряд сверхспособностей, выбирая наиболее полезные. Я на протяжении четырёх месяцев составлял список сверхспособностей, которые хотел бы заполучить и сейчас начал загадывать желания, проворачивая перстень.

— Желаю стать обладателем сверхспособности Аналитизм, то есть уметь быстро анализировать, продумывать ситуации различного рода, ускоряться в критических ситуациях, но чтобы это не принесло негативных последствий для организма, — пока не почувствовал никаких изменений, но это ни о чём не говорит.

— Желаю стать обладателем сверхспособности Хронокинез, то есть владеть способностью управлять временем. В том числе: замедлять, ускорять, останавливать и обращать ход времени как для себя, так и для отдельных объектов и чтобы подобные действия не приносили негативных последствий для моего организма, а другие обладатели подобных способностей не могли воздействовать на меня подобным способом, — проворачиваю перстень и ничего не чувствую.