Здесь четыре этажа взрослых реадизайнеров, каждый из которых в теории представляет собой мину отложенного действия и чудовищной мощности.

И к самой вероятной из них мы сейчас идем.

Что поделать, я все еще не готов окончательно списывать Персефону со счетов.

Чел подняла руку и постучала в нужную нам дверь. Несколько секунд тишины — и дверь открылась, и перед нам предстала Персефона. На ней был пушистый домашний белый халат в синюю клеточку, один рукав которого был заткнут за пояс, на носу сидели маленькие очки, а на голове царил настоящий бардак.

— Челси? — удивилась Персефона. — Доброго дня, что случилось?

— Доброго дня, Персефона, стало быть. — доброжелательно улыбнулась Чел. — Кое-что да случилось… Впрочем, вы же и так все видели. Это я про Сержа.

И Чел кивнула на меня, до того момента никак себя не проявляющего.

Персефона перевела на меня взгляд и тут же позеленела то ли от ярости, то ли от того, что съела что-то несвежее.

— Опять Серж! Везде Серж! Сколько можно, Серж?!

— Поверьте, профессор. — усмехнулся я. — Я задаю себе тот же вопрос.

— Профессора в научной лаборатории! — парировала Персефона. — Здесь преподаватели! Выкладывайте, что опять случилось?

— Ну как что… — я пожал плечами. — Вы же видели, как мы с Аминой…. Исчезли. Кстати, как она?

— В порядке. — коротко отрезала Персефона. — Кстати, раз уж вы сами затронули эту тему — не расскажете, как и зачем вы телепортировались к черту на рога, да еще и в самое гнездо скопий?

Я переглянулся с Чел и мысленно вздохнул.

Что ж, придется повторить всю историю в третий раз.

— Войти-то хоть разрешите? Ну, или, может, в другом месте поговорим?

Персефона еще раз окинула нас недовольным взглядом, но посторонилась, пропуская нас внутрь:

— Нет уж, никаких других мест. Полагаю, история не для лишних ушей.

Комната Персефоны оказалась обставлена весьма аскетично — шкаф, идеально застеленная (и как только она одной рукой справляется?) односпальная кровать, никаких окон, что логично, ведь комната располагалась внутри шпиля, в самой его середине, письменный стол, заваленный кучей всяких бумаг, и еще одна дверь в противоположном конце комнаты, насколько я мог судить по тому, что было видно в тонкую щель — ведущая в санузел. Вот значит как неведомые архитекторы шпиля использовали самую близкую к центру шпиля часть комнаты-сектора — расположит там душ с туалетом. Умно, ничего не скажешь.

Единственным предметом какой-никакой роскоши в комнате Персефоны был низенький кофейный столик и стоящие рядом с ним четыре небольших, но очень вычурных и даже на вид удобных кресла. На столе стоял красивый расписной керамический чайничек и две фигурных чашечки с тонкими ручками.

А в одном из кресел сидела и злобно зыркала на меня глазами Амина.

Я остановился и повернулся к Персефоне:

— А как же лишние уши?

— Уж кто-кто, а она точно в этой истории не лишняя! Она — ее прямая участница, вообще-то, и свою версию произошедшего она уже высказала! — фыркнула Персефона.

— И что конкретно там прозвучало?

— А вот мы сейчас выслушаем вашу версию и сравним их.

Сказав это, Персефона повернула голову к закрытому шкафу и слегка нахмурилась.

На кофейном столике тут же появились еще две чашки. Появились в сантиметре от столешницы и отчетливо бряцнули, упав с высоты. Прямо как судки с едой во время очередного приема пищи.

Это что получается, Персефона помимо прочего занимается еще и доставкой еды по комнатам учеников? А что, вполне себе здравая теория получается — не просто же так судки появляются всегда в одном и том же месте, которое даже специально очерчено на тумбочках, не просто же так они падают с точно такой же сантиметровой высоты, и не просто так после еды их надо ставить строго на то же место — ведь Персефона телепортирует их не глядя, судя по всему, изымая просто определенный объем из определенного места…

Определенный объем из определенного места… Это же… Совсем как та хренота, которую Себастьян провернул со мной и Аминой. Просто изъял определенный объем пространства со всем, что там находилось, и переместил его в другое место. Но одно дело провернуть это с легоньким металлическим подносом, да еще и в тех местах, в которых ты уже тысячи раз это проворачивал, и совсем другое — с двумя живыми людьми из места, которое ты не видишь, в место, которого ты не видишь тоже. Такое вообще возможно?

Да, правильно Ника сказала — если кто-то и способен ответить на мои вопросы касательно оружия, которым мой отец воюет против меня, каждый раз подкидывая все новую и новую пищу для размышлений, то это Персефона. То, что она самый сильный реадизайнер в отношении управления чистой праной — это частности, и, полагаю, лишь следствие ее инвалидности, из-за которой она и развила в себе такую способность. На данный момент меня больше интересуют ее знания техник Ратко — как тех, которым они учат всех, так и тех, которым они не учат никого, кроме своих.

И особенно — тех техник, которые в понимании Персефоны существуют только в теории. Потому что мне что-то подсказывает, что за то время, что она находится в отрыве от остальных Ратко, они придумали что-то новое. Просто не могли не придумать.

Но для начала надо настроить ее на положительный лад. А то по ее подозрительному взгляду сразу становится ясно, что никакими тайнами своего клана в данный момент времени она со мной делиться не станет.

Даже при условии, что клан ее, по сути, выгнал из своих рядов.