Она хотела продолжить лечение, и вылить в меня максимум праны, вплотную подойдя к границе истощения, но я запретил — в нашей ситуации мы этого позволить себе не могли. Силы Ники нам еще могли ой как пригодиться, если бы вдруг что-то произошло со мной. А даже если бы и не произошло — на расстоянии пешей доступности от нас все еще имеются солдаты противника, и может выйти так, что мы с ними встретимся снова. И тогда никины способности понадобятся нам намного больше, нежели сейчас.

Я могу ходить, и это, в принципе, все, что мне было нужно. Дальнейшие траты праны только уменьшат наш боевой потенциал, а я не был готов признать, что мы уже в безопасности.

Мы определенно пока еще не в безопасности.

И лучше любых мыслей и рассуждений это подтвердила громкая раскатистая очередь, прорезавшая лесную тишину.

А потом — еще одна, длинная, суматошная, до самой отсечки магазина, до пустого патронника.

Я замер, обратившись в слух и пытаясь понять, откуда раздавалась стрельба. Звук был такой громкий и неожиданный, что вычислить его положение казалось невозможным.

Зато я услышал кое-что другое — едва слышный треск, словно через валежник ломилась семья медведей. И, кажется, он шел примерно оттуда же, откуда и звук выстрелов.

А следом за этим я услышал голос. Искаженный расстоянием и деревьями, но все равно смутно знакомый голос, кричащий что-то неприятное и недовольное.

Ника услышала это тоже. Она перевела на меня взгляд, насупилась и тихо сказала:

— Не вздумай.

Я усмехнулся, поднялся на ноги и потянул со спины лук, а из кармана — карбоновую стрелу.

Я вздумаю. Еще как вздумаю.

Конец