– Хорошо. Все будет сделано, – также поднялась Сью, собирая папки, бумаги, и мои заметки, чтобы после привести все это в должный вид. И серьезно договорила, вкладывая в слова всю свою тревогу: – Береги себя, Линда.

– И ты, Сью, – улыбнулась я, чмокнув подругу в щеку.

Полгода. Многоликий, дай мне сил и удачи.

Непогода не заставила себя ждать.

Дождь не предупреждал о своем приходе редкими крупными каплями или урчанием грома где-то вдалеке. Он обрушился на столицу подобно гневу небесному, смывая с улиц остатки слишком оптимистичных прохожих.

Случилось это как раз в тот момент, когда я вскочила в уже хорошо знакомую мне карету, захлопнув за собой дверцу. Но все равно стало непривычно зябко. Сидеть бы сейчас перед зажженным камином с чашкой горячего шоколада в руках. А не носиться по городу.

Но что поделать?

Под мерное раскачивание кареты и барабанную дробь крупных дождевых капель я уснула. Еще одна дурная привычка. Неискоренимая дурная привычка или, возможно, даже талант, а именно – способность спать на ходу, где угодно, лишь бы смежить веки хоть ненадолго, несмотря на все беды, несчастья и треволнения. Сьюзан всегда завидовала этой моей особенности, отмечая мое крепчайшее психическое здоровье. Может, конечно, здоровья и не было как такового, зато было понимание неправильности ритма моей жизни, где сну в принципе не всегда находилось место, как и еде, и как, собственно, и самой жизни.

Потому, когда экипаж остановился, а меня уведомили, что мы на месте, я позволила себе несколько минут сонно хлопать глазами, потягиваться и капельку дрожать от цепляющейся за плечи дремы и сырого озноба. Спать хорошо, просыпаться неожиданно – не очень.

А еще хуже – выходить из теплой кареты под холодный осенний дождь, что недвусмысленно давал понять: теплу в этом году – конец. Особенно если с собой нет зонта.

Ко всему прочему, остановилась эта карета точно не у дома моего нанимателя. А значит, помимо того, что я намокну, так еще и переодеться мне будет не во что. Правда, в доме Стейна тоже нет моих вещей, так что особой разницы не наблюдалось – мокнуть ли в незнакомом месте, или в знакомом, но все равно чужом.

Я с понятной обреченностью шагнула из кареты и от удивления едва не уронила челюсть – ни капли не упало лично на меня. Будто меня накрыл даже не зонт, а плотный колпак, от которого отскакивали групные дождевые капли, остервенело пытающиеся добраться до меня. Вот это да…

– Будешь так стоять – уберу щит, – прозвучало равнодушное в моей голове. – И тогда мокни в свое удовольствие, сколько пожелаешь.

Нет уж, спасибо!

И, не дожидаясь очередной порции яда, рванула в сторону распахнутой двери какого-то малознакомого кафетерия. Даже разозлиться на очередное вторжение в мою голову не успела как следует.

Передернула плечами, передавая вмиг появившемуся официанту плащ, и окинула помещение заинтересованно-оценивающим взглядом.

Милое, уютное такое местечко. Несколько столиков, окруженных мягкими стульями или скорее даже креслами. В углу – диванчик. Много зелени в вазах и кадках, а еще мягкие ковры на полу, тщательно глушащие каждый звук. И пахло в заведении просто изумительно – травами и сладкой ванильной и шоколадной выпечкой. В довершение под стеклянными магически укрепленными колпаками полыхало живое, не магическое пламя, отчего становилось теплее и как-то… уютней.

Стейн сидел за столом, с абсолютно безразличным видом листая прессу. Как всегда, до зубовного скрежета идеальный. Светлые волосы зачесаны назад и стянуты темной лентой, идеально сидящий костюм удачно подчеркивал его статус и мужественность. Я усмехнулась, представив его в новомодных укороченных штанишках. Но что-то подсказывало, что даже это его не сильно испортит. Прискорбно, конечно, но факт.

Ни одна мышца на смуглом профиле не выдавала напряжения. Словно совсем недавно Стейн не удерживал до осязаемости плотный купол над моей головой. А ведь судя по тому, что нам преподавали в приюте, даже создание подобной штуковины требовало немалой силы и концентрации. Да и то… несколько секунд – и от всех усердий оставался пшик. Мастер Хопер говорил, что причиной тому не обычная левитация подручных предметов, что тоже весьма затратное в энергетическом плане дело, а способность уплотнять сам воздух до такой степени, что он становился осязаемым. Учитель упоминал, что заклинание следовало применять в случае непосредственной угрозы жизни. Ибо результатом будет пустой резерв и полное отсутствие физических сил.

И вот сидит Стейн, всем своим беззаботным видом опровергая втолкованную мне во время обучения догму. Впечатлена до восхищения. Но тут же подумалось: а что, собственно, такое делал его высочество вчера, после чего явился в крыло королевы, изображая всем своим видом не совсем свеженький трупик? Чем ты занимался, Бенджамин Стейн?

Будет возможность – спрошу. У кого-нибудь.

Расправив плечи и надев улыбку на лицо, я легким, почти порхающим шагом влюбленной по самые уши девицы буквально пролетела до столика моего нанимателя, где, игнорируя заинтересованные взгляды, бесцеремонно чмокнула возлюбленного в щеку.

Стейн поднял на меня взгляд, точно так же радостно улыбнулся – и поймал мою руку, едва я присела рядом на стул.

Мягкие теплые губы коснулись моих пальцев как-то слишком интимно и поразительно достоверно. Обезоруживающе даже, я бы сказала. Я на несколько мгновений прямо растерялась. Тем временем его губы задержались на моих костяшках, и руки обдало теплое дыхание, не просто согревая озябшие пальцы, а буквально бросая в жар меня всю.

Я аж забыла, что вообще-то собиралась начать наш разговор со скандала. И требований более не использовать артефакт без моего разрешения.