Стейн взял меня за руку, точно так же, как совсем недавно, осторожно коснулся пальцев губами и после произнес мягко, но мне показалось, что слова ему даются невероятно тяжело:

– Тебе необходимо поспать.

И, может, я и не хотела, но глаза сами собой закрылись, и сознание провалилось в кромешную тьму. Слава святой Агнессе – без боли и огня..

Пробуждение было странным. Словно еще мгновение тому меня качало на мягких теплых волнах, а после со всего маху вышвырнуло на берег. Я даже не удержалась от судорожного вдоха, словно действительно все это время находилась под водой.

Открыла глаза, сосредоточенно изучая тяжелый темно-синий балдахин над головой. В окна заглядывало зимнее солнце – яркое до рези в глазах, но все равно холодное. Дышать стало в разы легче, боль отступила. При должном оптимизме можно было бы пофантазировать, что весь этот кошмар с похищением и операцией – просто сон.

Но я слишком реалистка, чтобы вот так отмахнуться от фактов и всего, что произошло.

А произошло вот что.

Освальд, который верой и правдой служил много лет королевской семье и дворцу, посодействовал моему похищению. И спроси любого рядового горожанина, никто не увидел бы в этом ничего сверхважного. Ну, не одобрила семья Стейна его выбор. Он не впечатлился, заупрямился. От нежеланной партии избавились просто и быстро. Или Туманной Розе надоело, что ее имя порочат на все королевство. Что, в общем-то, и мне не следует отбрасывать совсем уж. Хотя, думаю, герцогиня не стала бы подставляться под удар Стейна так явно. Действовала бы скрытней, изощренней. Как в случае со статьей.

В любом случае именно такие, очень кому-то нужные выводы сделал бы “Коирский сплетник”, приукрасив историю эмоциями и домыслами.

Но! Это пресловутое “но”. В таком случае меня проще было бы прирезать, отравить, придушить, опорочить, в конце концов. Куда логичней опоить девицу и сделать несколько откровенных снимков в объятиях обнаженного красавца. Тогда и Стейн не мстил бы, соскребая остатки своей растоптанной репутации, и от меня избавились бы наверняка. Ни одна даже самая стойкая девица не решилась бы и носа показать после такого. И сколько ни доказывай, что все было подстроено, а репутацию не отмыть.

От собственного коварного плана стало жутко.

Слава всем богам, что ничего подобного в голову моим похитителям не пришло. Меня выкрали. И тут не нужен диплом прорицателя с отличием, чтобы понять, в чем дело.

То, что меня не убили, а именно похитили, свидетельствует в пользу ранее сделанных мной выводов – адептам Черного сердца осколок необходим точно так же, как и королевской семье. И только с каретой, сжигающей магию, все так и осталось неясно. Но чуяло мое сердце, что и этот момент немаловажен. А значит… значит, у противника куда больше информации, чем у нас. И это… плохо. Очень плохо.

Эх… Решить бы эту проблему одним махом, вернув этот чертов кусок артефакта Стейну, и забыть все, как страшный сон. Но я понятия не имела, как это сделать. Если осколок действительно у меня, то нужно очень постараться и вспомнить то, что случилось до моего попадания в приют. То, что привело меня на тракт одну и едва живую. Чутье подсказывало, что ответ найти можно именно там.

Но для начала – встать на ноги. И восстановиться достаточно, чтобы можно было спрятать под иллюзией уродливые шрамы…

Стоило вспомнить о своем увечье, как в груди больно сжалось сердце. Тот случай, когда не ценила себя настоящую, прятала под иллюзиями, а теперь… А теперь ценить нечего больше.

Глаза защипало от навернувшихся слез. Нет уж. Плакать точно не время. Раскисну – не смогу собраться. А мне никак нельзя раскисать.

И все равно, может, и неосознанно, выпростала руку из-под одеяла, поднесла к лицу, приглядываясь к шрамам… И застыла, не веря собственным глазам. А шрамы заметно преобразились. Вместо уродливых красных ожоговых отметин были белые, широкие и заметные на моей смуглой коже полоски. Признаюсь, красоты они мне не добавляли, но хоть не уродовали окончательно.

Спасибо, святая Агнесса! Обещаю в будущем не относиться так пренебрежительно к собственной внешности.

– Они исчезнут полностью, едва каналы восстановятся окончательно, – голос Бенджамина неожиданно разорвал тишину спальни, и я тут же повернулась на звук. – Тогда станет понятно, что можно применять магию.

Стейн стоял у камина, шевеля потрескивающие дрова кочергой. Даже головы не повернул в мою сторону. И вел себя так тихо и незаметно, что я даже не обнаружила его присутствия сразу.

– Ну, это прекрасно… – преисполнившись оптимизмом, излишне весело начала я, но не закончила.

– Ничего прекрасного в этом нет! – процедил Стейн, и в свете огня, полыхающего в камине, его лицо обрело какие-то демонические черты. Приглядевшись, я заметила, как он осунулся, исхудал. Кажется, это я отсыпалась, а он… стерег мой сон? Неужели это так?! – Линда, этого не должно было случиться с тобой в принципе!

Я моргнула, перевела дыхание и хотела выдать что-то вроде “это моя работа, и у нас с тобой контракт”, но осеклась. Он терзался чувством вины за случившееся.