Кожу жгло. Я даже прикасаться к ней боялась. Все же мне не случалось ранее напитывать каналы таким количеством магии, и я теперь не была уверена, что мне это сойдет с рук. Но о последствиях я подумаю, если эта экскурсия по заповедному королевскому лесу для меня закончится не очень плачевно.

В голове, как назло, не рождалось ни единого приличного плана побега. Кроме как попытаться атаковать, когда прибудем. Так хоть покорной жертвенной овцой не буду, умру с достоинством.

Я снова пропустила сквозь себя магию, позволив каналам напитаться энергией. И едва не взвыла от боли, когда сила хлынула по телу. На глаза навернулись слезы. И я поняла, что следующее заклинание будет самоубийственным. В лучшем случае безвозвратно сожжет каналы. О таком нам рассказывали, напоминая каждый раз четко взвешивать и призванную энергию, и силу заклинаний.

Карета качнулась, резко остановилась. Заржали лошади. Раздался звон металла и засверкали вспышки заклинаний. А я толком не могла даже рассмотреть все это сквозь пелену застилавших глаза слез и, стиснув до хруста зубы, упрямо напитывала каналы магией.

Все стихло так же вдруг, как и началось.

Дверца рывком распахнулась, и появившийся в проеме мужчина не получил моим почти предсмертным заклинанием только потому, что для активации было все еще недостаточно энергии.

– Любимая, скажи, куда это ты без меня умчалась? – вкрадчиво и как-то слишком натянуто полюбопытствовал мужчина, я сморгнула слезы, по-прежнему не веря, что мне не послышалось, и только после отпустила магию.

Но легче почему-то не стало совсем.

– Где тебя носило, дорогой? – отчаянно пытаясь сохранить хоть какое-то самоуважение, спросила я.

Даже улыбнулась. Но Стейн почему-то моего веселья не разделил. Выругавшись сквозь зубы, он влетел в карету, взял меня за руку, откинул растрепавшиеся волосы. И я даже не отреагировала, ощущая накатывающую слабость и темноту.

– Не смей спать, Адалинда! – велел Стейн таким тоном, словно желал сейчас же придушить кого-нибудь. Чуть громче отдал указания: – Крис, выживших в застенки, сам с ними поговорю. Карету в лабораторию.

И уже мне:

– Только не спать. Слышишь, ты должна оставаться в сознании.

Подхватил меня на руки, прижав к груди. И дальше я слышала только биение его сердца – гулкое, неровное. Но каким-то неведомым чутьем поняла – мир ринулся на нас. Мы ступили на Грани.

Казалось бы, вот и позади мое похищение, расслабься и радуйся. Но все получилось как-то наоборот. Может, потому, что интуиция вопила, что это далеко не конец. А может, просто передалось напряжение Стейна. Оно было во всем – в голосе, движениях, шумном рваном дыхании и даже в биении его сердца. И в том, как он ко мне обращался. Не «дорогая», «любимая» или как-то так же чуть насмешливо, словно играя. А просто по имени. Нежно, но в то же время с какой-то болью. Такой болью, что сомнений не было – дело плохо. Однозначно и бесповоротно.

А вот страшно почему-то не было. Было горько. Я растратила свою жизнь, добиваясь чего-то, считая, что вот потом буду жить, обязательно буду. И не учла главного – потом может не наступить. Нет, я догадывалась, что подобный вариант имеет место быть. Мы не раз обсуждали это со Сьюзан. Но что скрывать? Я не верила, что со мной подобное может случиться. Точнее… надеялась, что не случится.

Я не поняла и не увидела, а скорее ощутила, что мы уже не на Гранях. Мы вообще непонятно где. Стейн уложил меня на что-то мягкое, предполагаю – кровать. По ощущением – тепло и спокойно. Посмотреть – не получалось из-за темноты. Не сумерек, не полумрака. А полной темноты.

Признаюсь, особого интереса по поводу места, где мы оказались, проявить я была в этом состоянии просто не способна. До меня отчетливо дошло – я слабею. С каждым мгновением, с каждым вздохом, с каждым ударом сердца. Сил все меньше.

– Не спи, Адалинда. Мы сейчас все исправим, – жестко и четко.

Командовал. И если раньше я бы точно возмутилась, хоть мысленно, то сейчас мне стало легче. Возьму и совсем ненадолго переложу все ответственные решения на Стейна. И не ответственные тоже. Он мужчина – пусть развлекается самым привычным для него делом.

– Сейчас. Я быстро, – проговорил Бенджамин.

И я скорее ощутила, чем даже поняла, что он оставил меня одну. И, несмотря на то, что в этом месте было тепло, меня пробил озноб. Снова начали зудеть обожженные каналы. И не просто зудеть – они разгорались, как если бы на остывшие угли бросили горсть щепок, и они начинали тлеть. Я отчетливо поняла, что достаточно одного лишь дуновения ветерка, чтобы они вспыхнули и сожгли все вокруг. В моем случае – это магия. Чуточку магии – и я сгорю.

Даже в таком состоянии я задалась вопросом – как? Как такое возможно, чтобы от одного заклинания я почти выгорела? Ну не рассчитала силу, с кем не бывает. Максимум отделалась бы головокружением. Но не выгоранием. Не так! А так – ударила по карете и… карета меня попыталась усмирить. Скорее даже… поглотить.

И подумать бы над этим. Но вернулся Стейн. Зажегся очень мягкий оранжевый свет, а все равно больно резануло по глазам.

Я едва смогла рассмотреть невысокого старичка в очень странной мантии. И только чуть позже до меня дошло – не в мантии. Это был домашний халат. Словно этого человека только-только выдернули из дома, даже не дав возможности переодеться.

Старик склонился надо мной, внимательно осмотрел, коснулся кожи где-то между ключиц, и по телу пробежался холодок. И по его поджавшимся губам стало понятно – шансов мало. Если вообще они есть.