«Разврат прямо в школе! Стыд, позор, мерзость! Мир опять погряз в скверне. Пора очистить его. Снова».

Хлопнула дверь, и по пустому школьному коридору застучали каблучки. Вот она идёт, конечно. Юбка в облипку. Рыжие патлы распустила, словно проститутка. Остановилась на самом верху лестницы, копаясь с заколкой. Резко обернулась и заметила меня:

– И снова здравствуйте!

В следующий миг по этажу разнёсся женский крик, глухой звук удара, и всё стихло.

Высокое, городская больница.

Гаянэ.

Мерный писк аппаратуры, атмосфера больницы и запах лекарств никогда мне не нравились. Мы старались избегать врачей. Получалось.

Свой огород и дом, домашние овощи и фрукты, фермерские мясо и молочка от соседей, свежий воздух, море – всё играло на руку, позволяя оставаться здоровыми самим и растить здоровым сына. Но Леон всегда мечтал вырастить из Тиграна настоящего спортсмена. Получалось.

Вот только всё изменилось. Материнское сердце всегда чувствует неладное. Не знает точно, и часто его легко обмануть лаской и красивыми заверениями. Но оно всё равно чувствует. Вот и я подозревала: с сыном что-то происходит, с тех пор, как бросил школу после десятого класса.

Как же я корила себя за то, что год назад поддалась уговорам мужской половины семьи сделать упор на спорт. Это было ошибкой.

Да, да, с тех пор всё и изменилось. Тренировки, сборы, поездки на соревнования, победы, обманчивое чувство исключительности – всё это не могло не вскружить голову моему мальчику.

Чуть подалась вперёд, и своей маленькой тёплой рукой накрыла его большие прохладные пальцы. Сын чуть пошевелил ими в ответ, но не пришёл в сознание. Его было не узнать – перебинтованная голова, плечо, на лице сплошной синяк и рассечения. Такой взрослый, сильный, завоевавший все возможные спортивные титулы в своём возрасте и весе. И такой беззащитный сейчас. Смахнула непрошеную слезу и сердито покосилась на супруга, дремавшего на диванчике в углу.

Скрипнула, открываясь, дверь, и внутрь вошёл доктор с пачкой бумаг. Я тут же подскочила к нему:

– Доктор, как хорошо, что вы пришли! Что скажете?

Леон тоже очнулся и встал рядом. Я сложила руки в моляющем жесте. Врач поправил очки:

– Минуточку подождите, – просмотрел несколько листов, нахмурился и взглянул на нас поверх стёкол очков. – Ваш сын был прооперирован по поводу разрыва мышц плечевого сустава третьей степени. Это очень серьёзная травма, ещё немного, и он мог остаться без руки. Помимо этого диагностировано сотрясение мозга, многочисленные ушибы и гематомы. В общем, жить ваш чемпион будет, но о профессиональном спорте придётся забыть. На восемь-десять месяцев точно, если хотите, чтобы плечо восстановилось, и рука в будущем нормально функционировала.

Леон нахмурился и убрал руки в карманы. Я прижала ладони ко рту и покачала головой:

– Пусть его, со спортом этим… Главное, что цел остался, спасибо вам, доктор!

– Имейте в виду, – врач пристально взглянул на нас, – если не будет соблюдаться режим покоя, все наши старания в операционной пойдут прахом. Спортивная травма даст о себе знать, если не сейчас, то на склонности лет гарантированно. Не шутите с этим. Забудьте про спорт на десять месяцев, ещё лучше – на год.

– Уж будьте уверены, доктор! – я активно закивала. – Так и сделаем, вы даже не сомневайтесь!

– И ещё, – врач снова углубился в бумаги. – Есть кое-что, о чём вы должны знать. В его крови обнаружены следы запрещённых веществ.

– Не может быть! – Леон впервые заговорил. – Мой сын не такой, он никогда не стал бы принимать ничего подобного, тем более перед турниром!

– Смотрите сами, – доктор равнодушно протянул парочку листов.

Леон заметался по ним глазами:

– А! Что мне эти цифры! Ничего не понятно! Не может этого быть!

– Тем не менее, наша лаборатория не ошибается. Если не верите мне, можете вызвать сюда сотрудников любой коммерческой клиники для повторного взятия анализов. Уверяю вас, они покажут то же самое.

– Не надо нам повторных анализов, доктор! – я устало опустилась в кресло. – Простите нас, дайте время осознать эту мысль. Это шок для нас. Мы обязательно поговорим с сыном, и решим, что делать.

Доктор сухо кивнул и вышел. Я спрятала лицо в ладонях и прошептала:

– Чем мы прогневали небо, за что нам это? Мой сын, мой сын… Где мы проглядели, где не уследили? Ну, что ты молчишь? – повернула к супругу заплаканное лицо.

Тот передёрнул плечами и опустил голову. Затем сказал:

– Увезу его в деревню в горы на полгода. Будет мне там дрова рубить и пасти коз. Мигом вся дурь из него выйдет.

– Ещё чего! – я замахала руками. – Ты врача совсем не слушал, а? С его плечом больным и в горы? Хочешь инвалидом его оставить? Не пущу!

– Что тогда?

Молчали несколько минут. Тигран едва слышно простонал и повернул голову. Я сказала тихо, но решительно:

– Пусть возвращается в школу. Как раз год пройдёт. Пусть получит образование, а там видно будет, что дальше.