– Сейчас решим со старпомом, что с тобой делать. Доволен?

Я согласился и она ушла, не оставив мне ничего, кроме ожидания. Если капитан согласится принять деньги, придется отписаться родителям, и как объясню я им случившееся? Впрочем, для начала нужно было дождаться ответа. Придя к такому выводу, я позволил себе расслабиться. Я в море! Меня обманом завлекли сюда, прочь от дома, прочь от суши. И виноват во всем был я, я один. Мое легкомыслие, моя неосторожность. Господи, зачем остался я в этом проклятом городе?!

Взяв себя в руки, я приободрился. В конце концов, кто возьмет меня, в жизни не занимавшегося физическим трудом, на судно? Зато когда еще доведется такая возможность поразмышлять, как не сейчас, ощущая нежный бриз на коже?

Но пуститься в философские размышления мне не удалось. Очень скоро меня со всеми последствиями укачало. Понятно, что в таком постыдном положении ни о каких возвышенных мыслях и речи не шло. И эти глупцы собираются посадить меня на корабль матросом!

Когда мне стало немного легче, я затуманенным взором зацепился за фигуру второго помощника, вновь в ином платье, чем до этого. Что за загадка! Какой-то трюк это, или я сплю, или просто не могу отличить двух женщин друг от друга? Но нет, это точно был тот же самый человек. Так что же это? Отбросив пустые думы, я решил подождать возвращения “другого” помощника.

Вскоре в рабочей суете показалась и она. Поборов недомогание, я шатающейся походкой направился к ней. Перехватив наконец помощника, я нетерпеливо поинтересовался, что там насчет моего возвращения.

– Старпом сказал, что без толку это – кэп не согласится, – опустив голову, пробормотала она.

– И что теперь? Неужели вы ничем мне не поможете? – в отчаянии даже забыв свою морскую болезнь, вскричал я.

– Пойду к капитану сама, что ж делать, – с явной неохотой ответил помощник.

Нахмурившись, она поинтересовалась:

– Тебе плохо?

Вспомнив при этих словах что меня, между прочим, тошнит, я тотчас подавил позыв. Помощник протянул мне кусок веревки.

– Затяни на поясе, легче станет.

С этими словами она удалилась.

Легче не стало. Когда корабль вышел из гавани и ветер подхватил нас, освободившийся экипаж начал собираться вокруг меня. Кто-то смеялся, кто-то отнесся с искренним сочувствием.

– Помощник… капитан… – несвязно бормотал я в полусознательном состоянии.

– Что это он, молится, что ли? – переспросил пожилой матрос с глубокими бороздами на руках.

– Кажется, просит помощника.

– Которого? – начали тормошить меня. – У нас их три.

– Ага, близнецы Регресар и Дилан.

Близнецы! Как же это я раньше не понял? Вот в чем заключалась вся “загадка”.

Я выставил два пальца, пытаясь дать понять, что мне нужен второй помощник.

– Обоих надо? Ишь, деловой какой!

– Да нет, балабон! Ему нужен второй помощник.

– Так вон она, выходит из капитанской каюты. Ух-ты, как дверь хлопнула!

Услышав эту желанную фразу, я, собравшись с силой, вновь помчался наперерез единственному своему спасению, угрюмо удаляющемуся от каюты капитана и бормочущему что-то себе под нос. Увидев меня, она начала было говорить, но тут вдруг у меня подкосились ноги. Подхватив мое обмякшее тело, она усадила меня на дощатый пол.

– Что с тобой? Неужели так плохо? У тебя проблем со здоровьем нет?

– Уже легче, – соврал я, устыдившись. – Так что сказал капитан?

Помощник опустил голову. Ее лицо сохраняло бесстрастный вид, но я почувствовал потаенную злобу, впрочем, не смутившую меня.

– Он ждет, – сквозь зубы процедила она. – Но не обнадеживайся сильно.

Не обратив внимания на вторую фразу, я вскочил и поспешил к каюте. Нерешительно постучав по крепкой дубовой двери, я услышал нетерпеливое:

– Войдите!

Повиновавшись, я оказался, вопреки ожиданиям, в небольшом и крайне скудно обставленном помещении. Узкая кровать, стол с креслом и стойка – вот и все, что там находилось. Поистине солдатские условия, не присущие, на мой взгляд, капитану корабля.

Сам капитан, сгорбившись, сидел за столом, загорелой крепкой рукой выводя что-то на карте. Я был удивлен. Капитан тоже не совсем соответствовал моим ожиданиям. Никак не старше тридцати, он сидел с непокрытой головой и в простой рубашке. От матросов снаружи его отличали разве что стоптанные сапоги на ногах.

– Говори! – низким, звучным голосом потребовал он, не поднимая глаз.

– Прошу прощения, капитан… Я бы хотел поговорить о своем нахождении здесь… – робея, начал я, сраженный какой-то внутренней бешеной энергией человека передо мной.

Капитан вскинул голову и, нахмурившись, смерил меня взглядом серых необыкновенно живых глаз. Наконец он, уперевшись руками в стол, поднялся на ноги и произнес:

– Извините, я был занят прокладкой курса. Так что вы хотели мне сообщить?

Капитан прислонился к столу, скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на меня, давая мне возможность разглядеть его получше. Невысокий, поджарый брюнет. Никаких необычных примет у него не было, но само смешение вполне распространенных деталей его облика врезались в память. По его чисто выбритому лицу с тонко выдолбленными чертами и обветренной коже мне удалось угадать полные лишений испытания, выпавшие на долю этого человека.