– Наручники,- напомнил господин старший надзиратель.

Один из бойцов отряда специального назначения наклонился, поковырял ключом между скованными за спиной лежащего человека запястьями - и в конце концов с трудом отстегнул "браслеты".

– Заклинило, мать их...- пояснил он.- Прямо в мясо!

– Ладно, пошли.- Прежде чем закрыть за собой дверь, господин старший, надзиратель привычно обшарил взглядом камеру: - Счастливо оставаться!

Скрипнули петли, встал на место засов - и окружающий мир снова сузился для капитана и несчастного толстяка до размеров их камеры.

– Ну-ка, помоги...- Квотерблад присел на корточки.- Сволочи.

Из-за обилия высохшей и совсем свежей крови он даже не сразу сообразил, что изуродованное тело под обрывками одежды принадлежит чернокожему великану.

– Гуталин?

Реакции не последовало, но капитан уже переворачивал негра на спину.

– Точно - Гуталин... Давай-ка, берись!
– скомандовал он толстяку.- Положим пока на койку...

Пульс прощупывался, но плохо.

– Подай воды... Быстро!

Посуды, как и постельного белья, заключенным не полагалось. А посему Эрни со страху просто вывернул кран умывальника и подставил под струю дрожащие ладони. Затем, расплескав по пути все, что можно, подбежал обратно:

– Вот, пожалуйста!

– Идиот...- выдохнул капитан.- Намочи что-нибудь! Тряпку, или, ну я не знаю...

Толстяк почти сразу понял, что от него требуется - вскоре он уже опять стоял рядом, протягивая тяжелый и темный от воды комок свитера.

– Молодец.- Квотерблад успел уже наспех ощупать тело.Переломов-то, вроде, особых нет...

Эрни еще дважды пришлось сбегать к умывальнику, но, в конце концов, огромное черное тело на койке стало выглядеть более или менее пристойно. Холодная вода вообще подействовала благотворно - Гуталин даже стал подавать первые признаки жизни, и теперь можно было почти без усилия услышать его хриплое, прерывистое дыхание.

Впрочем, глаза пока оставались закрытыми.

– Значит, все-таки попался.

– За что его так?

Капитан Квотерблад обернулся к замершему в двух шагах толстяку, но вместо ответа лишь покачал головой:

– Ты ведь Гуталина хорошо знаешь?

– Да, конечно. Сколько лет уже! Они ведь у меня в "Боржче"... Как сядут, бывало, да как начнут - стакан за стаканом! И он, и Креон, еще Мальтиец, и даже сам господин Рэдрик Шухарт...

– Помню. Помню, читал твои доносы.

– Господин капитан!

Квотерблад поморщился:

– Ладно. Успокойся. Сейчас это все уже не имеет значения.

– Но, господин капитан...

– Иди на место! Не мельтеши.

Дождавшись, когда сосед по камере отойдет в свой угол, капитан Квотерблад перевел взгляд на лежащего рядом человека.

От прежнего Гуталина, здоровяка и красавца, сейчас уже почти ничего не осталось - разве что, иссиня-черная кожа, благодаря которой он и получил в незапамятные времена свое прозвище. А ведь когда-то...

Вот уж точно: чудны дела твои. Господи!

Впервые капитан Квотерблад повстречал Гуталина лет десять тому назад, вскоре после того, как Совет Безопасности ООН запретил самовольное проникновение в Зону. И началась охота на сталкеров. Тогда еще, кажется, даже комендатуры не было...

Хотя нет, комендатура в городе уже действовала! Помнится, тогда почти одновременно построили - и первое здание Института, и тюрьму, и казармы для батальона "голубых касок". Но поначалу задержанных все равно таскали в полицейский участок - чуть ли не прямо из Зоны, безо всякой там санобработки и карантина...

Впрочем, в кабинет к капитану попадали очень немногие большинство сталкеров погибало еще на выходе из Зоны. Военные патрули никогда с ними не церемонились, а в первое время и вообще: увидят кого-нибудь в "запретке" - и сразу огонь на поражение.

Конечно, с точки зрения Квотерблада, это было нерационально и глупо. Ну какой толк от покойника в оперативной работе? Никакого! Ни ответа, ни привета... А живого человека зацепил, потянул как ниточку - глядишь, и весь клубочек уже распутан. Связи, тайники, где "хабар" лежит, каналы сбыта.

Вообще-то, и патрульных тоже можно было понять.

Зона все-таки... Черт знает, что может случиться. А вдруг зараза какая-нибудь? Или вообще... еще похуже. Ребята в частях ООН хоть и по контракту служили, за двойной оклад и всякие надбавки, но собственная жизнь - она ведь всегда дороже денег. Вот и убивали со страху - и кого надо, и кого не надо...

Капитан вспомнил прошитый пулеметной очередью труп Фараона Банкера. И Каллогена, которому снесли башку по ошибке, и еще одного парня, поляка, подстреленного на старом кладбище, у самой границы Зоны... Потом откуда-то из глубин памяти выплыли пустые, безумные глаза Мослатого Ицхака - этот остался жив, отсиделся до темноты, но всего пары часов под огнем хватило, чтоб превратить этого удачливого сталкера в трясущийся мешок дерьма...