– Я заместитель начальника по режиму. Что вы тут натворили?

– Ничего. Умер заключенный.

Высокий гость сделал два шага по камере - и снова замер.

– Этот?
– зачем-то уточнил он, разглядывая труп Гуталина.

– Этот,- кивнул Квотерблад.

– Как отвечаешь, скотина?
– прошипел кто-то из толпящихся в проеме.- В карцер захотел? Или по зубам?

– Так точно, господин заместитель начальника по режиму! сразу же поправил себя бывший полицейский.

Старший лейтенант тюремного ведомства осмотрел Квотерблада с ног до головы, потом перевел взгляд на его соседа и после непродолжительной паузы кивнул:

– Другое дело...

Обитатели камеры стояли, как положено, возле своих коек: руки по швам, лицом к двери, ноги на ширине плеч. Общий вид портил только край рубахи, выбившийся у толстяка Эрни из брюк.

– Что с ним такое?

Квотерблад не был новичком в тюрьме, поэтому ответил громко и не задумываясь:

– Не могу знать, господин заместитель начальника по режиму!

Высокий гость удовлетворенно хмыкнул:

– Доктор! Посмотри-ка...

Вперед выдвинулась фигура в белом халате:

– Ну-с... Я так и знал!
– Плохо выбритый мордоворот с медицинской эмблемой на пилотке брезгливо толкнул пару раз неподвижное тело резиновой дубинкой. Потом обернулся:

– Острая сердечная недостаточность? Как обычно?

Начальство подумало, но все же отрицательно помотало головой.

– Тогда, может, язва желудка?

– Нет. Ни в коем случае.

Носитель белого халата наморщил лоб:

– Послушайте, неужели произошло самоубийство?

– Дурак! Не видишь, что его тут просто забили до смерти?

– Кто?
– искренне изумился представитель тюремной медицины.

– А вот сейчас и узнаем...- Высокий гость неторопливо перевел взгляд на старшего по камере и почесал волосатый кулак: - Это ты его избил?

– Нет, господин заместитель начальника по режиму!

В ожидании сокрушительного удара Квотерблад подобрался, прищурил глаза и против воли чуть вжал голову в плечи. Но, как оказалось, напрасно:

– Верю... Значит - ты!

Квотерблад увидел, как длинная черная палка со свистом прочертила дугу - и с размаху влепилась в живот соседа. Толстяк сложился почти пополам, несколько раз судорожно ухватил ртом воздух, подогнул колени и медленно осел вниз.

– Отвечай! Это ты его так отделал?

– Молчит, скотина...- констатировал кто-то из-за спины господина заместителя начальника по режиму.

– Молчание - знак согласия,- напомнил тюремный доктор.

– Так, значит, и запишем,- подвел итог расследованию старший лейтенант и распорядился: - Увести. В карцер.- Он чуть-чуть повернул голову и через плечо пояснил кому-то из толпящихся сзади: - Получить признание. Протокол! Трибунал и расстрелять. Сразу же, без волокиты.

– Будет исполнено!

Подоспевшая по команде парочка охранников сразу же подхватила под руки корчащегося на полу заключенного и выволокла его из камеры. Это произошло так быстро, что капитан успел разглядеть только выпученные, полные слез и боли глаза бедолаги Эрни.

– Это все тоже, наверное, уберите...- господин заместитель начальника по режиму поморщился в сторону мертвого тела. Пока двое других надзирателей, пыхтя и мешая друг другу, стаскивали труп Гуталина с койки, он вновь перевел взгляд на Квотерблада: - Ну? Чего вылупился?

Прямо перед глазами заключенного несколько раз качнулась резиновая дубинка. Снова стало страшно до тошноты и дрожи в коленях от предчувствия близкой боли, но Квотерблад все-таки нашел в себе силы ответить:

– Я не дам никаких показаний против него.

Высокий гость пожал плечами:

– И не надо...

Короткий тычок наконечником палки на несколько мгновений лишил Квотерблада способности ориентироваться в происходящем - да уж , что-что, а бить в этой тюрьме умели.

Когда сознание вернулось, в камере уже никого не было. И только в исчезающем проеме двери угадывался чей-то силуэт:

– Приятного аппетита! Посуду помой.

Опираясь о край стола, капитан поднялся на ноги:

– Сволочи... Сволочи! Гады.

Кроме недоеденного толстяком Эрни обеда, на койке в углу оставалась сумка с его вещами и свитер - все еще влажный.

– Гады...- Квотерблад дотронулся до живота, в котором все еще извивалась холодным змеиным клубком боль от удара. Потом сделал шаг, другой - и опустился на свое место.

Чтобы не заплакать от унижения, капитан грязно выругался в сторону двери и добавил сквозь зубы: