– Ты разве никогда не видел большой воды? – ухмыльнулся Мэтью, видя, как Гордов реагирует на голубую громадину влаги, раскинувшуюся впереди.

– Никогда… – смущённо ответил Игорь, не сводя глаз с океана.

Вдоль пляжа Санта-Моники и на восток к Венис Бич протянулась дорога, на которой разместился своеобразный народный базар. Туристов здесь было, пожалуй, больше, чем в самом Голливуде, и, признаться, здесь было на что посмотреть. Тут мастер из Либерии продавал самодельные ожерелья и талисманы. Там статный индеец торговал пёстрыми ирокезами. Чуть дальше разноцветный растаман собирал с наивных туристов подписи за легализацию марихуаны. И весь этот коктейль лиц и красок растворялся в свежем, солёном тихоокеанском бризе. Мэтью и Джессика разговорились с растаманом. Игорь же больше не мог оставаться на суше. Разгорячённый огромным калифорнийским солнцем, он лихо пробежал вперёд на шёлковый песок пляжа, быстро разделся до своих маленьких русских плавок и, разогнавшись, зарылся с головой в прохладные, пенистые барханы волн…

– До чего же он смешной! – не удержалась Джессика, глядя, как Игорь резво борется с огромными гребнями зелёной воды, то и дело выносящими его обратно на берег.

– Как он тебе? – улыбнулся Мэт.

– Ммм… лакомый кусочек, – промычала мулатка и с какой-то вычурной нежностью закрыла глаза. – Наверное, девственник ещё… хотя не знаю точно.

– Когда хочешь узнать?

– Не сейчас… Погоди пока.

Накупавшись вдоволь и даже успев поиграть в волейбол с местными любителями сёрфинга, Игорь снова присоединился к своей сегодняшней компании, и они вместе пошли исследовать огромный пирс Санта-Моники. Уходящий далеко в океан, пирс был несомненным центром всеобщего скопления и нескончаемым праздником мороженого, уличного блюза и мексиканских рыбаков. Но особенно поразил Гордова аттракцион с огромным колесом обозрения, находившийся на краю пирса. Уже начинало смеркаться. Колесо внезапно вспыхнуло сотнями неоновых огней, исполнявших сложную световую мелодию. На пару с неистовым детским смехом и вечерним гулом тёмного океана, оно медленно перетекало на полотна уличных художников Санта-Моники, в очередной раз пытавшихся увековечить в масле и акварели это бездумное веселье двуногих светлячков в лапах у бесконечной, бушующей природы…

– Ну, как тебе?.. – вкрадчиво спросила рыжеволосая мулатка, стоя рядом с Игорем на самом краю пирса.

– Когда мне было пять лет, родители привезли мне с Чёрного моря огромную морскую раковину. Они поднесли её к моим ушам и научили меня слушать шум океана. А я всегда мечтал превратиться в маленького человечка, проскользнуть по этой белой загогулине в чёрную пещеру раковины и выбраться наружу уже там – у самого океана… И вот… я, кажется, вылез!.. – хрипло прошептал Игорь и молча уставился на беснующиеся внизу волны “пацифики”.

– И вылез-то уже совсем большим и упругим! – прошептала Джессика и тут же вспыхнула новой идеей: – Слушай, а давай до Венис Бич пройдёмся! Это в двух шагах отсюда. Там, я уверена, тебе ещё больше понравится.

– Да куда же ещё больше? – засмеялся Игорь.

– А ты когда-нибудь слышал про “круг барабанов”?

– Гм… нет.

– Идём?

– Ок, – Игорь утвердительно кивнул головой и вдруг остановился: – Подожди! А где же Мэтью?

– Мэтью? – засмеялась мулатка. – Он, наверное, опять там с какой-нибудь дурочкой флиртует. Не бойся! Он нас догонит. Он своими пассажирами дорожит.

Венис Бич действительно оказался в двух шагах на востоке от Санта-Моники. Пропитанный кисловатым ароматом марихуаны и легендами о молодом Джиме Моррисоне, Венис был всё же спокойнее и чище бесконечного карнавала Санта-Моники. Небезызвестный “круг барабанов” (drum circle), музыкальный эпицентр пляжа, придавал всей этой тихоокеанской симфонии некий магический, туземский характер. Участником “круга” мог стать каждый, кто находился на пляже во второй половине дня в компании неодолимой жажды ритма и танца. Лидер “круга” устанавливал на шёлковом песке свою ударную установку и задавал ритм. Остальные подхватывали. Вскоре появлялся и противник лидера со своим огромным африканским “конго”. Он ускорял темп и задавал новый ритм. Начиналось соревнование. За считанные минуты “круг барабанов” разрастался, превращаясь в плотное кольцо, внутри которого неистово и дико танцевали разгорячённые музыкой молодые тела. Таким и застали “круг” Игорь и Джессика, подоспевшие на Венис Бич уже к вечеру.

Солнце зацвело огромной, красной бугенвиллеей на холмах Малибу и пустило миллионы своих горячих лепестков в тёмные недра океана. Иногда казалось, будто лепестки эти превращались в маленьких лиловых змеек. Змейки лихо выпрыгивали из воды и исчезали где-то в глубине вечерних облаков…

– Мне это снится, или я живу сейчас в какой-то старой, языческой легенде? – тихо проговорил Игорь, глядя на закат и барабаня пальцами по груди – в такт с “кругом барабанов”.

– Svoboda… – прозвучал где-то рядом мягкий, бархатный голос.

Игорь оглянулся – никого не было рядом… Джессика ушла за пиццей в местную забегаловку. Мэт задержался где-то в районе Санта-Моники. “Послышалось…” – подумал Гордов и снова взглянул на “круг”. На этот раз взгляд его невольно остановился на одной из девушек, танцевавших внутри кольца. Она показалась ему знакомой… Тёмно-русые волны волос, в которые солнце вплетало свой вечерний мёд, облепили её потное, разгорячённое танцем лицо.

– Это же та официантка с бульвара Сансэт! – Игорь не заметил, как заговорил вслух.

– Давай, давай! – сыпались из “круга” голоса, и бой барабанов усиливался.

Незнакомка ловко и быстро крутила своими бёдрами, выкрикивая при этом что-то несуразно-страстное и стреляя своими зелёными глазами-искрами в толпу. Одна из этих “искр” снова угодила в Игоря. “Кто это?..” – прошептал он, но так и не решился подойти ближе, будто боясь разрушить всё это барабанное таинство и его страстную танцовщицу…

Неуёмные ритмы, звуки и танцы медленно растаяли в глянце кабриолета и ночном воздухе города, наполнявшемся свежими ароматами цитрусов и эвкалипта… В районе полуночи Мэтью и Джессика высадили Игоря у входа в отель, и он окончательно пришёл в себя уже в лобби, когда сонный Баркер протянул ему ключи от общего номера. “На первом этаже. Налево”, – пробурчал менеджер. Скоро перед глазами Гордова предстала комната, разительно отличавшаяся от номера 803. Разодранный линолеум на полу и подержанная мебель придавали ей довольно обшарпанный вид. На потолке развалилась огромная, неуклюже-нарядная люстра с кучей стеклянных гирлянд и одной горящей лампочкой, заставившая постояльцев забыть о том, что потолок этот был когда-то высоким. Ко всему прочему, из него зачем-то торчал большой железный крюк… У левой стены расположились две двухъярусные кровати, снабжённые тоненькими матрасами и постельным бельём. Верхняя койка одной из них пустовала. У правой стены рядом с дверью в смежную комнату соседствовали друг с другом развлекательный центр и кухня, точнее, квадрат старого телевизора и холодильник-лилипут. В центре комнаты, напротив окна с пыльными жалюзи, сидел коренастый, голубоглазый парень лет двадцати пяти и медленно нарезал себе калач охотничьей колбасы маленьким перочинным ножом. Увидев Игоря в дверях, он вдруг расплылся в широкой улыбке и весело прокартавил: