Я осознала, в каком виде стою, и попятилась назад.

— Куда же ты, прекрасное видение, а? — Окликнули меня шутливо. Только ощущение, что этому товарищу ничего не стоит схватить меня за шкирку и уволочь в свое логово, не дало мне запрыгнуть назад в комнату.

Он опасен! Это я четко знала. Видела в тлеющих углями глазах.

— Аэ, Шани-ил, что происходит? — Звонкий голос врывал меня из странного транса.

О небесные короли и Дедушка Мороз, я буду хорошей девочкой, очень хорошей! Почему вместо Изменчивого мне не досталось вот такое чудо?

Наверное, я застыла, как маленькая девчонка, с детской верой в сказку глазеющая на свою мечту. Как ещё можно было назвать это существо? Снежно-льдистые волосы, глаза, полные мерцающего серебра вьюги, светлая форма. Брюки, высокие сапоги, рубашка, жилет, длинный камзол поверх. Он не шел — он летел над землей в окружении льдинок и запаха мороза.

Тонкие черты лица, нежная улыбка и чуть заостренные и самую капельку вытянутые на концах уши.

— Тирра, с вами все в порядке? Откуда вы и что делаете здесь в таком виде? — Пропело дивное виденье.

Я быстро отвесила себе мысленную затрещину. Приди в себя, дорогая, надо выяснить, что происходит и как лучше эту встречу использовать. И, желательно все это провернуть без смертельно-опасного… Шанила? Интересно, что это за расы? Вряд ли брюнет человек. Блондин больше похож на эльфа.

— Ох, — интересно все же, откуда я знаю этот язык, а? Ведь не на русском мы говорим! — тиры, — подобрала обращение с запинкой, — я вынуждена откланяться! Перепутала дверь, — честно созналась — и быстро нырнула назад под хохот темноволосого преподавателя.

Так. Только хуже сделала, мужчины те ещё сплетники! Ещё не хватало, чтобы меня за чью-то любовницу принимали! Ладно, «между прочем это мы переживём». Вопрос дня: как отсюда выбраться? И попасть в местную приемную комиссию?

Вот уж не думала, что буквально через десять минут я буду под подбадривающее пыхтение снова уменьшившейся до размеров статуэтки лиськи ползти… по стене! По подоконникам, на загляденье большим, если быть точнее. Ползем мы под покровом слабенького, найденного в одной из комнат артефакта невидимости, как сказала Ихме. Героически пыхтим.

Почти добрались до того подоконника, где виднелось раскрытое окошко (подоконники были разделены такими маленькими «пустотами», что казались почти сплошной линией, идти было нестрашно, если не смотреть вниз). Так вот тянусь я пошире открыть створку, надеясь разжиться хоть какой-то адекватной одеждой подходящего размера, как сбоку раздается оживленное:

— Псст, стой, там Химера ещё не ушла! Если увидит — вылетишь со свистом!

Надо ли говорить, я чуть не вылетела, вернее, не улетела, в этот же самый момент? Только вниз, а не из академии!

Оборачиваюсь — никого нет. Пытаюсь вглядеться в пустоту, надеясь, что это был не глюк, и тут раздается недовольное:

— Ну что за девчонки пошли, а? На нас смотри, прямо на нас! И взгляд расфокусируй, вас что, совсем не учили видеть сквозь простейшие артефакты? Чем вы там занимались на первом курсе? Таких неучей только в штрафники…

Уж не знаю, помогло ли то, что таращилась изо всех сил в пустоту, или просто мне, наконец, позволили увидеть, но едва заметная голубая дымка расступилась — и передо мной предстали два парня. Один точно человек — рыжий, как огонь, с задорными веснушками, лукавыми зеленющими глазами и плутовской ухмылкой. А второй… даже не знаю, к какой расе его причислить. Вроде бы выглядит как человек, только на висках виднеются чешуйки, а зрачки в глазах — кстати, насыщенного, невероятно светло-голубого оттенка — вертикальные.

Первый смотрел на меня с интересом и доброй насмешкой, второй — с легким пренебрежением.

— Она любовница одного из мастеров, разве не понятно? Наверное, не хотела, чтобы засекли, ясно ведь, что все равно на ней не женятся. К тому же за такие игрища на территории Академии и мастеру может сильно влететь, вплоть до частичной блокировки силы, — протянул голубоглазый с легкими шипением в голосе, от которого по коже мурашки пробежали.

— Ну и дела, — усмехнулся рыжий, — тогда тем более к Химере не суйся! Помочь тебе спуститься-то? До наших казарм проводить?

Вот же драный изменчивый, и что делать? Как объяснить-то все?

Не знаю, почему я в итоге не стала врать. Может быть, что-то толкнуло изнутри, а, может, просто поняла, что ничего внятного и заслуживающего доверия придумать не успею.

— Ребят, — выдохнула, чувствуя, что сейчас из меня будет очень симпатичная сосулька — на улице-то холод, на дворе снег вон лежит, — я, кажется, не в своем мире, да? Попала сюда меньше суток назад, ничегошеньки не понимаю! Заперли меня в какой-то комнате, а я домой хочу! — Хлюпнуть носом вышло ну очень достоверно — потому что правду же говорю!