— Лера, — шепчет Лариса Петровна, касаясь ладонью моего живота, ахает. Будто только сейчас увидела и поняла, что я беременна. — Это… Мой внук, — не спрашивает. Утверждает. Произносит все шепотом, еле слышно.

Я так же еле заметно киваю. Она меня наизусть знает. Не стану же я отрицать…

— Внук, — произношу одними губами. — Ваш.

— Мой Саша, — слезы текут по ее щекам, которые я моментально вытираю.

— Саша, — обнимаю ее и шепчу на ухо: — Конечно же, Саша.

Я никогда не забуду свое обещание. Еще пару лет назад дала слово, что, если у меня родится сын, назову его Александром — именем покойного отца Рамиля. И, конечно же, я сдержу слово, каким бы подонком ни был мой бывший.

— Думаю, нам пора, — говорит Макс, поднимаясь с дивана. — На свадьбе встретимся.

Девчонки переглядываются между собой, перешептываются, но молчат, к моему удивлению. Рамиль… Лицо у него бледное, а глаза красные-красные. Он так странно смотрит на меня… Многообещающе, что ли… Никогда его таким не видела.

На самом деле нам со свекровью есть о чем поговорить. Мы запутались. Да, хотим, чтобы наконец все обо всем узнали. Но, черт подери, не так легко это делается.

А еще я удивилась тому, что Лариса Петровна не только между своими детьми разделила наследство, так еще и мне… Черт!

Честно говоря, мне это совсем не нужно. Но я думаю, что, даже если не было бы этой темы с завещанием, сестры Рамиля все равно добились бы своего. То есть нашего развода.

— Лерочка, может, останешься сегодня со мной? — просит свекровь, сжимая мою руку.

Нет, Лариса Петровна, как бы я вас ни любила, но оставаться в этом доме, под одной крышей с бывшим мужем, который вышвырнул меня отсюда, я не намерена.

— Мне на работу утром. Я приеду еще. Обязательно.

— Но мы не все обсудили.

— Успеем еще. Уже поздно. Я очень рада, что с вами все хорошо, Лариса Петровна, — поцеловав женщину в щеку, я тоже поднимаюсь. — Обязательно еще поговорим. А вы следите за своим здоровьем. Очень вас прошу. Иначе… Я одна не справлюсь.

Последнее говорю тише. Взглянув на Рамиля в очередной раз, я направляюсь к выходу. Честно говоря, мне сейчас так хочется, чтобы его сестры проболтались, но в то же время… Я не должна столько переживать, а на сегодня с меня нервов хватит.

Не знаю, верно ли мы поступили, не сказав, на ком женится Макс. Пусть думают, что на мне. Но бывшему это совсем не понравилось.

— Сидите тут. Вернусь — поговорим, — доносится голос мужа из гостиной. Явно обращается к сестрам. Надев пальто, я выхожу во двор. Макс уже завел автомобиль и ждет меня. — Лер, подожди.

Этот его голос. Хриплый такой и грустный.

— Лера!

— Что? — слишком резко оборачиваюсь.

Рамиль стоит напротив, сунув руки в карманы. В спортивных штанах и футболке. В зимнюю погоду. Растрепанный такой, усталый.

— Серьезно? Женитесь?

— А что тебя удивляет? — вопросительно выгибаю бровь. — Ты разве не женишься? А, стоп! Ничего не говори. Как-никак, это не мое дело.

Рамиль поджимает губы. Я прекрасно его знаю, чтоб его! И кожей чувствую его боль. Да, вел он себя как последний кретин, эгоист. Но сейчас не строит из себя бесчувственного. Всматриваясь в черные глаза, я как никогда уверена, что он жалеет. Вот, смотрит на меня так… Господи, словами не описать. Но будь у него возможность, прямо сейчас прильнул бы ко мне. Обнял и поцеловал бы. Но знает, достаточно одного единственного шага, чтобы я вышла из себя и перестала контролировать свои эмоции.

— Я сомневаюсь, — мотает головой. — Лер, я завтра приеду к тебе. Сядем и серьезно поговорим, окей?

— Я даже спрашивать тебя не стану, в чем ты там сомневаешься. В ранее сказанных в мой адрес словах или же в том, что мы готовимся к свадьбе?

Рамиль глубоко вздыхает и медленно выдыхает. Смотрит пристально, не отрывая черных глаз. Будто таким образом сможет мои мысли прочесть.

— Завтра приеду. Поговорим. А сейчас нужно с сестрами разобраться, — начинает мелко дрожать. Естественно. Холодно же. — Знаешь, очень тяжело сжиматься между своими же стенами. Родными и самыми любимыми. С одной стороны мама. С двух сторон сестры, которые до сих пор утверждают… И еще с четвертой стороны ты. Верить в человека, когда все против него… Это было выше моих сил, Лера. Но сейчас я все узнаю. Насколько больно ни было бы, я вышиблю ту стену раз и навсегда. Даже если это моя родная кровь.

— Это ничего не изменит, Рамиль, — твердо отвечаю, до конца выслушав его речь. — Самая любящая стена уже сломалась. Но самая дорогая все еще рядом. Береги маму. А остальные… Они сами потихоньку начнут разрушаться. Будь уверен. Спокойной ночи.

На душе погано. Хочется запереться в комнате и просто плакать. Хоть как-то опустошить душу. Хоть как-то остыть.

«Завтра приеду. Поговорим», — в ушах звенят слова Рамиля.

Нет, я не хочу с ним разговаривать. Нет ни капли желания. Не сейчас это нужно было делать, а тогда. Еще несколько месяцев назад, когда я чувствовала себя готовой сражаться до последнего ради своего брака. Ради своей семьи. Но я не справилась. Не смогла, потому что муж не встал рядом, а расположился напротив. Я, готовая душу дьяволу продать ради него, была уверена, что он поддержит именно меня. Но каково было, когда он одним взмахом меня же вышвырнул из своей жизни.