– В процессе. У вас очень красивые ноги, Лана, вы знаете?

Ну конечно. Об этом весь город знает. Когда я падала с подломившейся ступеньки стремянки, то меньше всего думала о том, чтобы мои юбки легли изящно и аккуратно, прикрывая все, что под ними.

– Да, я подозревала что-то такое, - призналась я. – И вы, конечно, поспешили помочь мне, как и подобает джентльмену?

– Я собирался, - Берт снова снял джезву с огня. – Но меня опередил какой-то паренек со скрипкой.

Да, было дело. Юный музыкант помог мне подняться и потом победил в конкурсе за свою доброту. Я задумчиво потерла колено и сказала:

– Жаль, конечно, что вы не успели. Мы могли бы посвятить светской болтовне на три месяца больше.

– А мне нравится с вами болтать! – весело сообщил Берт. – Вы не кокетничаете и не лезете за словом в карман.

– Я не умею кокетничать, - сказала я, когда кофе наконец-то был готов, и Берт придвинул ко мне мою чашку. Аромат был удивительным – легким, ярким, у меня даже волосы шевельнулись от предвкушения. – Эта наука кому-то дается сразу, а кому-то никогда. Я из вторых.

– Не люблю кокеток, - Берт вынул из пакета торт в картонной коробке, богато украшенный фруктами и шоколадными завитками и уже нарезанный на куски. – Никогда не знаешь, что у них на самом деле на уме.

Мы разложили кусочки торта на блюдца, я ковырнула свой ложечкой и подумала, что Амин сейчас счастлива – а раз так, то и я тоже.

– Что у них на уме, как раз очень хорошо известно, - сказала я. – Они хотят выйти замуж. Потому что вершина женской жизни – это замужество, так принято считать.

Берт понимающе кивнул.

– Да, я обратил на это внимание, когда за вами давеча гнались по улице. Ну а вы?

– Что – я?

– Что для вас вершина жизни?

Я снова пожала плечами. Завтра надо будет написать письмо родителям. Работать на отборе невест и дальше. Грамотно распоряжаться деньгами, вкладывая их потихоньку так, чтобы они приносили доход. А чувства и любовь – это, наверно, не самое главное.

– Стремление жить, - ответила я. – И делать это честно. Все остальное – уже детали.

Когда-то я подслушала разговор родителей: они сидели возле нашей юрты, мама положила голову на плечо отца и негромко сказала: «Знаешь, пусть бы однажды Лана сказала: у меня была жизнь, и я прожила ее чисто и достойно». Я надеялась, что однажды у меня действительно получится так сказать.

– Вы мне нравитесь, Лана, - признался Берт. – Вот просто нравитесь.

– Да-да! – рассмеялась я. – Вы предпочитаете чертополох, я знаю.

– Напрасно вы смеетесь, - улыбнулся Берт. – Вы и правда мне нравитесь. И сегодня я останусь у вас ночевать.

Я поставила чашку, проглотила отпитый кофе и только потом позволила себе удивиться. Берт останется у меня дома? И говорит об этом так спокойно и уверенно, словно я только этого и жду?

– Вы решили, что я вам это позволю? – только и смогла спросить я.

– Конечно, - кивнул Берт, отламывая кусочек торта. – Мы сейчас доедим и допьем все это, потом вы отправитесь в вашу комнату, а я в гостиную. Там у вас прелестный диван, надеюсь, вы не откажете мне в одеяле.

Так. Диван и одеяло. Я призналась, что не понимаю, что именно Берт имеет в виду. Он довольно оценил выражение моего лица и добавил:

– Вам грустно и одиноко, Лана. Я это чувствую. А в такие моменты надо, чтобы рядом был хороший человек. Добрый и сильный. Я.

Вздохнув, я только руками развела.

– Хорошо, можете устраиваться на ночлег. Надеюсь, у вас получится выспаться.

Устроившись на диване, Берт сразу же заснул, словно кто-то перевел в нем рычажок с бодрости на отдых. А мне не спалось. То ли кофе был виноват, то ли мысли о том, что завтра весь город будет говорить о том, что у меня заночевал дракон.

Сколько мамаш с девицами тогда захотят наплевать в мою наглую физиономию?

Я сидела в кровати с книгой о похождениях отважного пирата Келендана, но глаза скользили по одной и той же строчке. Берт остался в моем доме для того, чтобы я не чувствовала себя одинокой после свадьбы Амин – и мне действительно не было одиноко. Мной владела какая-то сладкая жуть, что-то яркое поднималось со дна души и кружило голову, и, когда небо стало сереть, я испуганно подумала, что влюбилась.

В конце концов, что в этом странного? Покажите мне женщину, которая смогла бы устоять перед драконом и осталась бы равнодушной к его силе, обаянию и деньгам? Да нет таких. Вот и я пополнила ряды, так сказать.

На мгновение мне стало грустно. Я прекрасно понимала, что эта любовь ничем хорошим не закончится. Ну и что? Я никому не стану ее показывать, ни слова не скажу Берту, да и вообще – может, это и не любовь вовсе. Может, это растерянность.

Приведя себя в порядок и выбрав одно из лучших платьев, я тихонько прошла на кухню. Берт спал, свесив руку с дивана, его лицо было расслабленным и умиротворенным, и я подумала, что он красив. Не как принц Эжен – это была красота горы, поросшей соснами и залитой утренним светом. Сама не знаю, почему я так подумала, но от этой мысли к лицу прилил румянец, и я торопливо скрылась на кухне.