Кэмерон наклонился ко мне.

— В каком смысле?

— Я встречался с ней, и она показалась мне не очень милой.

Мой отец и Кэмерон обменялись взглядами, и отец поднял руку, как бы говоря: «Ладно».

— Она молода, и ей нужен сильный мужчина, который поможет ей научиться играть роль хорошей жены. Кто-то вроде тебя наверняка справится с этой задачей.

— Совершенно верно. Несколько хороших шлепков по заднице, чтобы дать ей понять, что ты тут главный.

Кэмерон находил этот разговор забавным, но я — нет.

— Так вот, что ты собираешься сделать с Уилмой, если победишь? — я сделал шаг ближе и сузил глаза.

— Расслабься, сын. Это нормально, когда мужу и жене приходится притираться друг к другу. Мне пришлось потребовать уважения, когда я завоевал твою мать. Женщины Севера сильны, и им не нужны слабые мужья.

— Я это знаю. Просто мысль о том, что кто-то может поднять руку на Уилму, беспокоит меня. Я не хочу, чтобы она закончила, как Марни.

Мой отец кивнул и вздохнул.

— Нет, мы этого не хотим.

Марни была всего на одиннадцать месяцев старше меня, и в детстве она была очаровательной и дерзкой. Теперь же сестра превратилась в озлобленную на всех и вся женщину, и от ее веселья не осталось и следа.

— Похоже, что с каждым годом брака с Генри ее дух ломается все больше.

— Я знаю, — грудь моего отца поднялась и опустилась с очередным вздохом.

— Подожди, Генри бьет Марни? — брови Кэмерона удивленно поползли вверх. — Почему ты мне не сказал? Да мы пришибем его нахрен, если он ее бьет!

— Дело не в этом, — пробормотал я. — Он не бьет ее, мы ни разу не видели ни одного синяка. Если бы только… мы бы с ним разобрались.

— Генри действует более тонко в отношении Марни, — добавил мой отец. — Проблема в том, что мы не можем заставить ее поговорить с нами об этом. А без какой-либо информации мы не сможем помочь.

Кэмерон переступил с ноги на ногу и застонал.

— Ах, это несправедливо, что таким, как он, достаются жены. И вообще, какого черта она выбрала его?

Я пожал плечами.

— Однажды я спросил ее об этом, и она сказала, что у него хорошая улыбка.

Кэмерон почесал шею.

— Может быть, было бы лучше, если бы у невест был шанс познакомиться с чемпионами, прежде чем делать выбор.

— Хорошо, что у них вообще есть право выбора. Вы знали, что на первых турнирах был только один победитель, и невеста доставалась ему?

Кэмерон уставился на моего отца.

— У нее не было права голоса?

— Нет. Как отец трех дочерей, я рад, что те дни остались в прошлом.

— Это все из-за этой дурацкой стены. — Я мотнул головой в сторону юга. — На той стороне миллионы женщин, и мы убиваем друг друга из-за тех немногих, что у нас есть. Это дерьмо.

— Да, но разве ты бы хотел, чтобы тобой управляли женщины, и отказался бы от своей мужественности? По ту сторону границы мужчин кастрируют, — напомнил мне отец.

— Нет, конечно, нет! Я горжусь тем, что я свободный человек, но… — я поморщился. — Прошло почти двести лет с тех пор, как была установлена эта стена. Почему мы не можем сломать ее и вернуть власть? Почему женщинам должен достаться весь мир, а нам, мужчинам, только Север?

— Да, — Кэмерон кивнул головой в знак поддержки, а затем его глаза расширились, когда взгляд сосредоточился на чем-то позади меня. Я обернулся и увидел, что Уилма наблюдает за нами со странным выражением на лице.

— Ты говоришь о разрушении стены?

Кэмерон нервно рассмеялся.

— Это была просто шутка.

— Ты меня разочаровал. — Она придвинулась ближе к Кэмерону, который выпрямился и выпятил грудь, а затем повернулась к нам спиной. — Мне бы очень хотелось посмотреть, что там, на другой стороне.

Кэм наклонился вперед, как будто хотел подойти ближе и понюхать ее волосы, и мы с отцом предупреждающе зарычали. Никто не мог прикасаться к женщине, кроме членов ее семьи, защитника или других женщин. Кэм не был ни тем, ни другим для Уилмы, и мы напоминали ему, чтобы он держался на расстоянии.

Уилма повернула голову.

— Что ты сделал?

Обе руки Кэма взлетели в воздух.

— Ничего. Я ничего не сделал.

Я едва не зарычал снова, когда моя сестра кокетливо улыбнулась Кэмерону. Она больше не была маленькой девочкой, но мне было трудно всегда помнить об этом, ведь она все еще вела себя со мной как капризный ребенок.