— Почему их так называют? — спросила Уилма.

— Потому что снабжение Северных земель мальчиками является частью мирного договора между нашими странами. До этого Северяне похищали женщин с нашей стороны границы, чтобы заставлять их рожать им детей.

Брат и сестра обменялись встревоженными взглядами.

— Ты знал об этом? — спросила Уилма брата.

Тайтон застонал.

— Нет, но тогда были другие времена. Может быть, мужчины искали любви и оттого и поступали неправильно.

— Они крали женщин. Вот почему у нас есть стена, чтобы защитить нас.

— Ха! Эта стена — просто пшик. Ты действительно думаешь, что это удержит нас, если мы захотим прийти к вам? Я мог бы взобраться на эту стену за тридцать секунд, если бы захотел. Если бы не мирный договор и смертная казнь за его нарушение, я бы уже это сделал.

Юное лицо Уилмы просияло.

— Я хочу посмотреть, что на другой стороне.

— Тогда пойдем со мной, Уилма. Я уверена, что если бы ты пошла со мной на Родину и испытала свободу, ты бы поняла, что многое упустила.

Уилма снова сжала мою руку.

— У вас бывают большие вечеринки и танцы?

— Да. Летом здесь проходят фестивали, и все радуются и поздравляют друг друга.

— Может, я могла бы просто уйти на несколько дней. — Уилма посмотрела на Тайтона, который провел рукой по волосам.

— Ты никуда не пойдешь. Не тогда, когда до турнира осталось всего ничего. Это безумие.

— Да, ты прав. — Она снова повернулась ко мне. — Как бы мне ни было любопытно увидеть Родину, сейчас не самое подходящее время.

Я открыла рот, чтобы сказать ей, что любое время до турнира — самое подходящее время, но Тайтон задал мне вопрос первым.

— Возвращаясь к миродержцам. Почему они посылают к нам только мальчиков?

— Чтобы вас не стало слишком много.

— Ты серьезно?

— Да. Вы представляете угрозу, и мы не хотим, чтобы вас стало больше, чем десять миллионов. Все это знают.

Он наклонился вперед и сузил глаза, глядя на меня с угрозой.

— Позволь мне уточнить. Вы хотите сказать, что клиники могут контролировать, оплодотворяют ли они мать мальчиком или девочкой?

— Совершенно верно.

— Тогда почему, черт возьми, у вас все еще по двадцать женщин на каждого мужчину? Если вы все созданы в клиниках, потребуется только одно поколение, чтобы выровнять цифры.

Зная, что ему не понравится мой ответ, я засунула руки под бедра и попыталась говорить небрежно.

— Именно мужская агрессия и жажда власти привели к Токсичной войне. Все это однажды должно было прекратиться, и после гибели восьмидесяти пяти процентов населения мира на двадцать шесть женщин приходился только один мужчина. Вполне естественно, что женщины активизировались и сформировали новую политику, основанную на возвращении планеты к жизни.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос.

— Причина, по которой мы не сравняли число мужчин и женщин, заключается в том, что совет опасается повторения прошлого. Для всех будет безопаснее, если женщины по-прежнему будут превосходить их числом.

Ноздри Тайтона раздувались, поэтому я поспешила добавить:

— Хотя следует признать, что с тех пор, как дисбаланс снизился с двадцати шести женщин на одного мужчину до двадцати женщин на одного мужчину, ситуация улучшилась.

— Прошло сто семьдесят шесть лет с тех пор, как закончилась война. Как долго вы собираетесь обвинять мужчин в том, что произошло? — Тайтон откинул голову назад и застонал. — Черт возьми, это жестоко.

— Хорошо, тогда позволь мне спросить тебя вот о чем. — Я покраснела, потому что мой вопрос был конфронтационным и невежливым. — На нашей стороне все эти сто семьдесят шесть лет царил мир. А что с вашей?

Его ответ был излишним, так как я знала, что Северные земли все это время были поглощены войной.

Тайтон отстранился и засунул руки под мышки.

— У нас менялись правители. Я признаю это.

— И были ли переходы мирными, демократическими выборами или…?

Он фыркнул и закатил глаза.

— Мы мужчины и поступаем не так, как вы.

«То есть вы сражаетесь, убиваете и начинаете войны за власть». Я не сказала этого вслух, но повернулась к Уилме.

— Мне нужно возвращаться. Ты уверена, что не хочешь пойти со мной?

Она притянула меня в объятия.

— Да, я уверена. Но я люблю тебя за то, что ты предложила взять меня с собой.

Разочарование давило мне на грудь, когда я встала.

— Хорошо. Тогда я позволю тебе снова заснуть.

Тайтон тоже встал.