Вихарт, к которому она обращалась, отрицательно покачал головой. Я его понимала. Сползать с телеги с больной ногой - то еще испытание, да и здесь он хоть лежит, а в кэбе придется сидеть. Зачем лишний раз мучиться?

Мефрушка заметно колебалась. С одной стороны, ей не хотелось появляться там, где ее неминуемо увидят знакомые, в непрезентабельном виде, полулежа в сене. С другой - оставлять меня полулежать в сене с Юджином ей тоже не улыбалось.

Но понты все же победили.

– Увидимся завтра?
– полувопросительно протянула она, кокетливо склонив голову к плечу.

Меня пробрало холодным потом. Так эта вечеринка-прием уже завтра? Ох, Юджин, ну кто же так даму готовит к поездке! «На следующей неделе», говорил он. Я-то думала, речь о выходных, до которых еще дня три! А тут - завтра.

– Да, наверное, - без особого энтузиазма отозвался Вихарт, и телега тронулась, увозя нас все дальше от мефрушки. Та застыла, поставив ногу на ступеньку пролетки, и провожала нас таким взглядом, что у меня мурашки побежали в пятки. В тот момент Найди совершенно не походила на легкомысленную дурочку-блондинку. Маска сползла, уступив место расчетливой несгибаемой стерве, которая сомнет, не задумываясь, все, что имело глупость заступить ей дорогу.

И в данный момент это была я.

Стало не по себе. Не уверена, что Вихарт этот взгляд заметил, а если и да, то сумел расшифровать. Мужчины в таких вещах немного… твердолобы, особенно витающие в расчетах изобретатели.

Впрочем, в доме доктора Торстена меня закружил вихрь забот, и я выбросила странное поведение мефрушки из головы. Его жена приняла меня как родную. Ее так впечатлило мое мужество и смелость, которые ей расписал муж, что в новую встречу она первым делом попросила называть ее по имени - Барбель. Безо всяких просьб с моей стороны эта золотая женщина вызвала на дом свою швею. Мне даже неловко стало - неужели так очевидно, что у меня нет нормальной одежды?

– Ну что вы, милочка, перед праздником всем дамам нужны новые наряды. А где их взять в вашей деревне?
– всплеснула руками мефру Торстен, и мне полегчало.

Портниха долго охала и ахала, разглядывая тонкий шифон и вышивку привезённых мной вариантов, и в конце концов отложила то самое алое платье до колена.

– Верх непристойности, конечно, даже не знаю, где такое носят. Но я его быстро доведу до ума!
– незатейливо пообещала женщина.

Я обижаться не стала, наоборот: обрадовалась, что получилось обойтись малой кровью. Представила уже, как буду драться зубами за право не носить корсет, или что тут у них на пике моды? Мефрушке-то под платье я не заглядывала - мало ли какие сюрпризы меня ожидают на почве местных бельевых изысков.

Кстати, над моим бельишком, случайно попавшимся ей на глаза, швея застыла, не дыша, минуты на две. А после, отмерев, дрожащим голосом попросила потрогать и изучить. Мне что - оно чистое, после еще раз простирну.

А лишняя статья доходов лишней как раз-таки не будет.

У меня еще гора прошлогодних каталогов Ла Перла и Виктории Сикрет где-то в телефоне сохранена. Будет чем портниху удивить.

Остаток дня в примерках и подгонках пролетел незаметно.

Вопрос с обувью к платью решился неожиданно легко. Как оказалось, нас подвезут прямо ко входу в здание мэрии, где уже будет все очищено от снега и постелена ковровая дорожка, так что туфли можно надеть и летние. Хорошо, что я свои захватила.

– Дорожка-то хоть не красная?
– хмыкнула я, услышав про сложные приготовления к празднику.

Думали при этом не только о дамах, но и о кавалерах. Топать по снегу тонкими кожаными подошвами парадных туфель удовольствия мало, к какому бы полу их обладатель ни относился.

– А как ты догадалась?
– удивился Вихарт.

Ужин в доме Торстенов проходил мило и по-семейному, у зажженного камина, над которым висел венок из хвойных веток с вкраплениями красных ягодок. Присмотревшись, я с удивлением поняла, что ягодки свои, аутентичные, растут прямо среди иголок вместо шишек. Запах в зале стоял по-настоящему новогодний: елка, цитрусовые и неуловимый сладковатый оттенок корицы и гвоздики. К десерту подали глинтвейн - и витавшие в воздухе ароматы получили объяснение.

Я фыркнула в бокал, чуть не обрызгав длинное, почти в пол, платье-футляр. Швея мне выдала его чуть ли не силком, присовокупив пару вариантов попроще, для дневных посиделок. Денег ни с меня, ни с мефру Торстен она не взяла, попросив взамен больше никому мое белье не показывать. Я похмыкала над двусмысленностью формулировки, трезво рассудила, что Вихарт в данной ситуации не считается - мечты, мечты...
– и клятвенно пообещала.

Темно-красное, насыщенного винного цвета, платье село на меня как влитое. До середины бедра шла вставка из тончайшего гипюра, позволявшая ходить, но при этом соблюдавшая правила пристойности. Как я выяснила, обнажение колен в этом мире хоть и не поощрялось, но и не запрещалось. Так что мой алый наряд нуждался лишь в минимальной обработке: чуть прибавить плотности, чтобы меньше просвечивали очертания тела.