И я чувствовал себя полным мерзавцем. А то, что я видел в ее глазах все эти дни, заставляло меня испытывать дикую тоску. Мэйлин была влюблена, но держалась гордо, и не говорила мне ни слова. Но надо быть слепым, чтобы не увидеть это в ее взгляде, в прикосновении и в улыбке.

Меня разрывало на части, при мысли о том, что должен буду ее оставить. И я, черт возьми, понимал, что запутываюсь с каждой минутой все сильнее.

– Мэйлин, – окликнул я, коснувшись ее руки.

– Что?

– Тебе страшно?

– А сам как думаешь?

– Нет, – улыбнулся, и сердце мое тревожно защемило, когда я увидел ее улыбку.

– Значит, нет, – произнесла она, и напряжение между нами, казалось, на миг спало.

– А что ты будешь делать потом? После того, как мы накажем этого мерзавца?

– Вернусь в Леймор и продолжу работать в отделе. Заведу себе собаку. Назову его Луч. И никому не позволю его обидеть.

– Только собаку заведешь? – спросил, хотя на языке крутился совсем другой вопрос.

Проклятье! Я не мог представить ее в чужих объятьях. Нежную, сильную, смешную и страстную. Какая-то слепая жадность проснулась во мне.

– Ещё кота. Облезлого. И назову его Лайон, – в ее голосе звучали насмешливые нотки. – И буду внушать ему, что он – лев.

Я рассмеялся, и все же не удержавшись, обнял ее за плечи. И, притянув к себе, поцеловал в губы.

И Мэйлин ответила мне.

Как всегда.

Несмотря на то, что мы наговорили друг другу ещё несколько часов назад... Ответила со всей страстью, что жила в этой необычной женщине.

И в голове промелькнула лишь одна мысль, что я не просто мерзавец, я – идиот.

Ночь выдалась лунной, словно сами Боги помогали нам с Мэй в нашем нелёгком деле.

Мы пробирались через дикие заросли, что раньше являлись красивым садом семьи Ренальди, и я прислушивался к каждому шороху и звуку.

И надеялся лишь на то, что наш план все же сработает.

И что даже самых сильных демонов можно обмануть.

Мэйлин

Я шла впереди, раздвигая руками заросли дикого кустарника, и вглядывалась вдаль, боясь увидеть перед собой улыбающееся лицо Кайла Сальтеро.

Бейкер сказал, что любой артефакт мог починить сам Хранитель, а значит, что стоит мне добраться до элемента и он снова заработает. И если бы я девятнадцать лет назад не испугалась и созналась во всем дедушке, возможно все было бы иначе…

– Этот домик дедушка строил для моей мамы. А теперь он принадлежит мне, – я стояла у единственного широкого дуба в огромном саду и показывала Ви свой секрет.

– А мне такой никогда не построят... – с досадой прошептала Ви, закусив губу. – Папа говорит, что я должна быть похожа на леди, а не на разбойника.

– А я когда вырасту, лучше буду разбойником!

– Они же злые!

– А я буду неправильным разбойником, как мой папа, – деловито произнесла я, карабкаясь по лестнице в сколоченный из досок домик на дереве. – Он наказывает плохих людей и носит пистолет. Мама говорила, что мы из-за этого приехали к дедушке. Папа ищет сейчас злодеев, и боится оставлять нас одних.

– А разбойники ходят в штанах и носят пистолет! – не унималась Ви. – Ты тоже будешь носить штаны?

– Нет, конечно! – я добралась до верха, и теперь смотрела на свою подругу сверху вниз. – Я буду разбойником в юбке! Я же девочка все-таки… Ви, так ты забираешься сюда или нет?

– А я точно останусь леди, когда вырасту… – прошептала моя подруга, аккуратно карабкаясь по деревянным ступеням наверх. – Ведь ты же меня не ограбишь, если все-таки станешь разбойником? Не украдешь у меня ничего?

– Конечно, нет. Ты же моя подруга.

Не украдешь…

В груди потяжелело от этих воспоминаний, и я закусила губу, пытаясь сдержать слезы.

Я обещала, что не украду, но хотела этого… Украсть. Забрать себе. Присвоить чужое. Как истинная разбойница.

Я смотрела прямо перед собой, и словно наяву увидела, каким раньше был этот сад.

Значит папа отправил нас сюда, чтобы сберечь? Я представляю, что он чувствовал, когда понял, что это стало не спасением, а погибелью… Все же от судьбы не убежишь. И если бы Лайон отправил свою семью сюда, то их все равно ждала такая участь от руки Кайла…