– Унюхать магию? – хмурилась я. – Разве мы её не творим?

– Это зависит от её разновидности. – Бабушка приложила указательный палец к губам и призвала к молчанию.

Комнату наполнил терпкий запах рябины и хвойной смолы, когда дна пиалы коснулся ритуальный чай. Я поднесла к лицу глиняную кружку и сделала глубокий вдох. Сейчас все желания из сердца должны уйти. И когда оно снова опустеет, я смогу его наполнить – сначала чайным ароматом, а потом заветным желанием.

– Есть магия дела, – лишь после третьего глотка продолжила бабушка. – Эту магию мы сотворяем. Мы даже способны подчинить себе магию времени, но магия судьбы… Это нечто, не поддающееся контролю и тем более непосредственному вмешательству.

– Но почему? – не удержалась я.

– Причина тому – сопоставляемые силы. Ты можешь поднять на дороге камень и бросить его в поле. Ты можешь сдвинуть булыжник. Человек даже способен проделать тоннель в горе, но никому ещё не удалось остановить вращение Земли. Всё дело в разнице сопоставляемых сил…

Я молчала. Моё сердце наконец опустело. Я больше не ощущала тоски, страха, счастья – ничего из известных мне чувств. Не было интереса к суете окружающего мира, более того – я даже не чувствовала в этот момент любви к Максиму. Всё исчезло, растворилось в травяном зелье.

– Магия судьбы – это не контроль над судьбой, как многие наивно полагают. – Бабушка закрыла глаза, вдыхая насыщенный пар. – Магия судьбы – это превосходная степень чувствительности. То состояние, когда ты, подобно зверю, точно знаешь о приближении порывистого ветра и вовремя определяешь, расправить свои паруса или сложить.

– Но разве это не предвидение?

– Нет, – отрезала ведунья. – Это состояние полёта – полёта на таких высотах, откуда видны все дороги. Ведь только увидев их бесконечное множество, ты сможешь выбрать нужную тебе – ту самую, что приведёт к мечте. Понимаешь?

– Расскажи, расскажи мне, как достичь таких высот!

– Не всё сразу. Для начала нужно преодолеть страх. Это самая высокая стена и самая крепкая из всех. Страх новых открытий, страх поражения, страх стать лучше или хуже, или стать кем-то другим… В нас взращивают страх с раннего детства, устанавливают блоки на самый крепкий цемент, чтобы никто и никогда не снёс эту стену. Потому как человек без страха превращается в настоящего мага, творца своей жизни, вершителя судьбы…

Я заслушалась. Всё, что она произнесла, казалось мне красивым и сложным узором. Таким, который я могла наблюдать, изучать, запоминать, но никогда не смогла бы за ней повторить…

– Если обретёшь бесстрашие в сердце, станешь поистине неуязвима, – продолжала она.

– Но, бабушка, на свете ведь столько всего! Как же возможно совсем ничего не бояться?

– Есть один простой способ, – внезапно заявила ведунья.

– Какой?

– Принять вероятность любого исхода в грядущей череде событий…

– Что? – нахмурилась я.

– Прими смиренно любой из возможных исходов, и больше не останется ничего такого, чего бы стоило бояться. Если внутренне ты принимаешь абсолютно всё, страх не находит отклика в душе и уходит.

– Получается, нужно принять даже возможную смерть? – не сразу, но всё же уточнила я, когда столь радикальные мысли улеглись.

– Не устами родной бабушки, но устами ведуньи я настоятельно рекомендую тебе сделать это в самую первую очередь…

Ещё пару месяцев назад эти слова показались бы мне воплощением жестокости. Они были лишены каких-либо чувств, словно вовсе не человек говорил их. Но теперь наставления бабушки звучали совсем по-другому.

– Что ж, – выдохнула я. – Что бы сегодня ни случилось, я должна быть внутренне готова ко всему!

Если придётся ужинать в компании трупа, главное – не выдать себя и чтобы ужин не попросился обратно.

Мне полегчало. Неприятный трепет пропал, и спустя некоторое время я даже снова взялась за работу.

Незаметно подкрался вечер. Застыв на мгновение перед каменным домом, что, кажется, впускал меня лишь из вежливости, я ступила на вымощенный двор. Его комнаты озарились искусственным светом, а наполовину раздвинутые шторы придали окнам хитрый прищур. Черепичная крыша давно потеряла любые из оттенков терракотового и плотно обросла пятнистым мхом. Каждую весну сюда приезжала служба по чистке крыш, но каждую осень мох нарастал в том же количестве. Стены из крупного булыжника покрылись узором из густого плюща. Дом жил. И чтобы узреть это, не надо быть ведьмой – достаточно было оставаться внимательным гостем.

Лера уверенным движением всадила в индейку кулинарный термометр и отправила в духовку. В коридоре хлопнула дверь, и вскоре на пороге кухни появился Максим. Он довольно улыбался, держа в руках удлинённую бутылку красного вина.

– Готовите? – Максим поставил вино на стол и украдкой поцеловал меня.

– Тебе не кажется это странным? – шепнула я.

– Что именно? – смутился он. – У отца всегда было много друзей.

– И подруг, – прошипела Лера, кинув на стол смятое полотенце.