– Многого мы от них сейчас не добьемся, – заметила умная голова Гормока, поднимая за шкирку одного из еще живых дварфов. – Они что-то бормочут. Вроде молятся Матери бездне.

– Это легко проверяется, – улыбнулся я, поднимаясь. – Кто хочет жить, скажите «я жив»! Остальных мы выбросим со связанными руками за круг света, на корм теням.

– Я! Я жив! – прохрипел один из дварфов, подняв руку.

– Отлично! У нас есть победитель. Остальных обобрать и выкинуть. Специально никого не добивать, только из милосердия, – уточнил я, перетаскивая добровольца к факелу. – Пусть они на себя теней оттянут и прочих монстров.

– Вы звери, – прохрипел дварф, половина лица которого была изуродована метким попаданием камня и быстро оплывала.

– Нет, звери – это вы. Хочешь жить – начинай рассказывать. Как эльфы так быстро убрались с дороги, почему при вас не было рабов, сколько народа в гарнизоне, откуда он взялся? Все.

Пара глотков самогона из фляги и вид товарищей, голышом выбрасываемых из безопасной зоны быстро разговорили дварфа. Звали его Дмули из клана Железнобоких, и он этим явно очень гордился, хоть я и не понял причины. Городок на отшибе дыры, в которую бесконечно сливалось водопадом ложное море, назывался Крайним и был одновременно и единственным безопасным спуском на второй уровень, и последним оплотом цивилизации. Ниже оставались святилища Матери бездны, но никто из живущих в Крае там не был.

Городок жил тем, что давала Бездна, и редкими, но обильными поставками с поверхности, которые раз в тридцать дней притаскивали с собой на рабах благородные артельщики. Они же приносили письма от родных и от кланов, а также через пять дней вывозили с собой добытые ресурсы. Магические камни, пропитанные силой Бездны, и редкие, но невероятно ценные осколки старых элементалей. Добывший такой камень шахтер получал не только путевку домой, но и славу с богатством в придачу.

Кирки и мечи менялись часто. Копи приходилось охранять от самых жутких тварей, а потому и сражаться местным героям хоть и изредка, но приходилось. На первом уровне в изобилии водились тени и гноллы. Реже – гримлоки и снурфы. Но даже стая гноллов, небольших тварей, похожих на ящеров и собак одновременно, могла закидать копьями целый отряд.

К тому же они часто похищали с убитых доспехи, вот и пришлось создавать антимагическое оружие, пробивающее кирасы собратьев, чтобы бороться с особенно удачливыми тварями. Иначе пришлось бы в каждую артель включать мага металла или рунного кузнеца, а их было не так много, да и предпочитали они смотреть за рабами, добывающими сокровища, а не охранять периметр.

Жили в городе, конечно, не только дварфы-шахтеры. Нашлось место и эльфийской церкви Матери бездны, в которой служили свои развратные ритуалы жрицы очищения. Обитали там и хоббиты, среди которых были как разведчики, так и торгаши с мутантами. Но особое место в укладе жизни города занимали гномы гильдии врат.

Телепортироваться из Бездны и в нее было совершенно невозможно, но стоило гному оглядеться, прийти под охраной к нужному месту и хорошенько запомнить свое положение, как в эту точку он мог открыть телепорт. Будь то второй, третий или даже пятый уровень Бездны. Жаль, конечно, что чем дальше, тем больше сил у гнома уходило, да и вернуться из Бездны смогли единицы. Так что спускались вниз на обычном веревочном подъемнике, по десятку в группе.

Эльфы, Бездну почитающие, несколько недель назад будто с цепи сорвались. Совет кланов дварфов думал, что они придут с подмогой, останутся, чтобы обжиться. Но каждый раз спускалось по несколько жрецов. А в прошлый они чуть не убили пятерку Магнуса за место в отряде героев. Но куда страшнее было то, что они не собирались оставаться в городе. Вместо этого активно зазывали с собой дварфов, обещая сотни рабов, богатство и уважение на поверхности. И многие дурни купились.

– И ты среди них, – кивнул я, осматривая отряд. – Значит, эльфы пришли к выходу и вернулись порталом, не подвергая себя опасности.

– Сказали, что не хотят терять бойцов перед спуском. Мол, сегодня же, как вернутся, пойдут вниз, на второй уровень, – подтвердил мою догадку дварф. – И рабов выкупили, почти все мечи. И даже кирками не по брезговали. Собрали целую армию, больше двухсот рабов вместе с дварфами. Самых разных зверей и оружие с собой тащат. Даже подчиненных фей.

– Это я уже знаю. Рассказывай, как сам город устроен? Где казармы, где дома для рабов.

– В центре всего – дом совета, – ответил дварф, чертя на грязи примитивную карту. – По кругу – большие клановые дома, битком набитые воинами. Девять кланов, по двадцать представителей в каждом. У них своя нежить. Собственность, – заметив, как дернулась при этих словах рука Химари, я оглянулся, покачав головой, и девушка отошла в сторону. – Нежити дома ни к чему. Она спит и ест в тех местах, что сама выбила в кораллах. Там же и инструменты хранит. Но если на ободе кольца опасаться почти нечего, и нежить мрет от безделья, то в Бездне достаточно тварей, от которых ее приходится охранять.

– Мы все это уже видели. Сверху живут рабовладельцы и срут на своих добытчиков, – со злобой сплюнул Гормок. – Не станет магии, хоть на минуту, и рабовладельцам конец. Но, в отличие от поверхности, сюда не примчится отряд карателей на грифонах. Если сумеем освободить рабов и поставить пост у входа в пещеру Распорядителя, перевернем правила.

– Верно мыслишь, – согласился я, не собираясь скрывать от обреченного доносчика правду. – Судя по всему, добытые камни стоят достаточно, чтобы начать за них воевать. Скажи, Дмули, ведь именно на них основаны ваши кузнечные навыки? Из чего вы берете силу для зачарования на стихии?