В конце третьей недели Эрениаль решила связаться с Эленией и у нее узнать, как дела у Яриминиэля. Она решила не таиться, а прямо рассказать Эле о своих страхах.

— Эленька здравствуй. Ты не знаешь, что с Яриминиэлем? Я уже неделю не могу с ним связаться. Волнуюсь очень. Вдруг что случилось. — На последнем слове она аж всхлипнула от переполняющих ее чувств.

— Ох, Эрениаль. У нас горе. Яриминиэль отправился на прогулку никого не предупредив. Сам отправился в стойла ламбри и оседлал своего жеребца в седло с надорванной подпругой. Это седло один из слуг отложил, чтобы отнести в ремонт. Слугу отвлекли, а в это время пришел Яриминиэль и забрал его себе.

— Он жив?

— Жив, но в сознание не приходит. Ламбри несся на большой скорости, подвернул ногу в ямке и начал падать. Подпруга лопнула и Яриминиэль вылетел из седла. Упал на камни и очень сильно ударился головой. Череп был проломлен и пострадал мозг. Хорошо хоть перед тем, как отключиться, он нажал артефакт тревоги. Так очень быстро смогли его найти и меня вызвать.

От чувства что Яри может не очнуться у Эрениаль слезы сами потекли из глаз. А Эления продолжила свой рассказ.

— Я, конечно, все восстановила, но мозг очень сильно пострадал. Мы даже не беремся сказать, когда он придет в себя и что будет с его памятью.

— А можно я приеду?

— Конечно можно. Если хочешь, я могу за тобой прийти. Так будет быстрее.

— Да, да. Эленька, я буду тебе благодарна. Через два часа я буду готова.

Разговор завершился, а Эрениаль только сейчас поняла, что любит Яри. Что он ей необходим. И если она потеряет его сейчас, то вместе с ним умрет и часть ее души. Взяв себя в руки, она стала собираться и раздавать указания. Связалась с братом и попросила побыть вместо нее. Ведь сейчас она не могла думать ни о чем, только о здоровье Яри.

По приезду, Эрениаль находилась рядом с постелью своего любимого неотрывно. Она помогала ухаживать за ним. Поила зельями и настойками, что готовила Эления, обтирала его неподвижное тело. Помогала менять постельное белье. Она даже спала на маленьком диванчике в его спальне. Ну не могла она его оставить в таком состоянии.

Эля часто приходила проверить состояние короля и беседовала с Эрениаль. Между собой она разрешила называть себя Рени. На исходе второй недели у них завязался разговор.

— Знаешь Эля чего я больше всего страшусь?

— Чего?

— Что он придет в себя и не будет меня помнить. Что он забудет свои чувства ко мне. А я уже не смогу жить без него. Он прочно поселился в моем сердце.

— Не волнуйся Рени, все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. Главное верь в это.

Тут с кровати раздался стон. Девушки ринулись к королю. Он пришел в себя и смотрел на них изучающим взглядом. А потом сиплым шёпотом попросил воды.

*****

Чувства полета было непередаваемо прекрасным. Жаль оно было коротким и закончилось болью и темнотой. Не знаю сколько я был без сознания, но однажды я пришел в себя. Мое тело меня абсолютно не слушалось, зато слух мой начал улавливать звуки.

Та, которой я добивался почти два месяца, сейчас сидела рядом со мной и разговаривала. Каждый раз, когда приходил в себя, я слышал ее голос. Это заставляло желать меня быстрее поправиться. Когда она ложилась спать, я старался заставить свое тело шевелиться. Поначалу это было очень трудно, но через неделю стало уже сносно получаться.

В очередной раз, когда я проснулся, я услышал ее разговор с Эленией. Ее слова были усладой для моего израненного сердца. Она тоже меня любит и боится потерять. Поэтому я решил дать знать, что очнулся.

Девушки смотрели на меня настороженно. Пришлось просить воды, ибо горло пересохло и говорить было очень трудно. Когда меня напоили я поспешил их успокоить.

— Милые мои, с моей памятью все в порядке. Кстати, Эрениаль, я все-таки хочу услышать ответ на свой вопрос, который тебе задал незадолго до отъезда.

— Это тот в котором ты предлагал мне пройти обряд единения?

— Да, тот самый.

— Я согласна. — Прошептала Рени и расплакалась от облегчения и понимания, что теперь все будет хорошо.

— Боже, любимые мои хватить виться вокруг меня. Вы так плотно меня окружили, что мне дышать уже нечем.

— Милая, ты со дня на день должна родить. Мы волнуемся за тебя и наших деток. Может не пойдем на обряд единения к Яриминиэлю? Я просто уверен, что он все поймет и не обидится.

— Ульрих, хватит меня отговаривать. Я знаю, что рожу после обряда. А побыть я на нем очень хочу. У меня и подарок для них готов. Я уверена, он им очень понравится.

Вот так у меня проходил почти каждый день последнюю неделю. Мужья мне буквально не давали шагу без них ступить. В основном они носили меня на руках. Ведь живот был очень большим, а малыши любили порезвиться. Так что я находилась под непрестанным контролем.