Шум урагана затихал, но Хоббс решила не уповать на лучшее. Так уже было, а потом ветер снова резко усилился, словно открылась новая пробоина. Последнюю по-настоящему целую переборку Хоббс видела в артиллерийском отсеке.

Она посмотрела на манометр. Индикатор показывал почти абсолютный вакуум. Плохой знак, но поскольку в этой части «Рыси» вряд ли оставался воздух, новая декомпрессия фрегату пока не грозила.

Хоббс развернулась и увидела перед собой люк, ведущий на грузовую палубу. Еще один прыжок – и она окажется рядом с люком. Люк был открыт.

Она приготовилась к худшему – к зрелищу изуродованных тел посреди обломков броневой стали, но когда добралась до люка и заглянула в него, то не смогла поверить собственным глазам.

Она увидела тьму… и звезды.

Грузового отсека не было.

Кэтри подтянулась и оказалась по другую сторону переборки. В ужасе она обвела глазами огромный круг растрескавшейся переборки, белевший под звездным небом.

На ее плечо легла рука.

– Старший помощник? – послышался внутри гермошлема Хоббс удивленный голос.

Хоббс обернулась и увидела инженера-сержанта. Женщина была жива, здорова и не испугана. Даже в тяжелом скафандре было заметно, как атлетически она сложена.

Сержант сделала знак, и Хоббс посмотрела в ту сторону, куда та указывала.

Судя по всему, здесь находилась вся инженерная бригада. Люди сгрудились возле переборки. Хоббс облегченно вздохнула.

К ней приблизилась фигура в скафандре. Уотсон Фрик. Главный бортинженер.

Они прижались друг к другу антеннами гермошлемов.

– Что творит Зай, черт бы его побрал? – гневно вопросил инженер.

– Нам нужно было срочно развернуться и уйти, Фрик, – объяснила Хоббс. – Риксы обнаружили наш след – замерзшую воду. Они могли того и гляди найти нас по этому следу.

– Но почему обязательно надо было устраивать такой рывок! У меня человек за борт улетел!

Главный инженер кричал, а на глазах у него стояли слезы. Он схватил Хоббс за плечи. Кэтри уже была готова начать отбиваться, но Фрик взял себя в руки.

– Вы запустили дрона-буя, да? – спросил он. Хоббс кивнула.

– Нам потребовалось механическое ускорение, настолько сильное, насколько возможно. В качестве реактивной массы мы должны были использовать твердый объект. Если бы мы снова распылили воду, риксы бы опять нас засекли. Они искали лучами лазеров кристаллики льда и шли по следу за «Рысью».

Фрик на миг задумался, потом выругался и коротко понимающе кивнул.

– Но мы никак не ожидали, что в грузовом отсеке треснет обшивка, – сказала Хоббс.

Фрик покачал головой.

– Это не должно было случиться. Но тут оказались тонюсенькие трещинки, не толще волоска – их проделали вирусы. Видимо, они угодили в обшивку во время атаки «стайников». Этот участок обшивки, – добавил он, указав на то, что еще совсем недавно было полом грузового отсека, – продолжает грызть кавитация.

Хоббс кивнула. На то, чтобы зарегистрировать все повреждения, нанесенные «стайниками», у них было меньше двадцати минут. Видимо, один из снарядов оставил в обшивке поедающие металл наноустройства.

– Вот почему вы открыли этот люк, – проговорила она.

Фрик опустил голову.

– Одно из двух: либо медленная утечка, либо еще один взрыв. Если бы мы столкнулись с неуправляемой декомпрессией, мы бы потеряли и переборку в артиллерийском отсеке, и так далее – по всему кораблю.

Кэтри Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком, представив себе, как трескается одна переборка за другой – так вода ломала переборки легендарного «Титаника».

Она обшарила взглядом переборку и увидела трещины, избороздившие ее поверхность. Трещины расползались клином – так выглядит с большой высоты дельта реки.

– Фрик, она выдержит еще один поворот?

– Еще один что?!

– Капитану нужно еще раз развернуть фрегат, чтобы мы опять оказались нос к носу с риксским крейсером.

– Господи, помилуй, – прошептал Фрик.

Хоббс взглянула на механические часы на запястье. Часы продолжали идти даже в открытом космосе.

– Пилоты начнут разворот через сорок три секунды, – сказала она. – Но с ускорением всего в одну двадцатую g, как вы просили.

– Нет! Слишком много! – воскликнул Фрик. – Для центра корабля это ерунда, а здесь ощущается намного сильнее.

Хоббс растерянно покачала головой. Она не понимала, о чем говорит бортинженер.

– Вы когда-нибудь кнутом махали? – спросил Фрик.

Хоббс нахмурилась. Она припомнила игру – рискованный маневр при нулевой силе тяжести, который заново изобретал каждый успешный класс в академии. Длинная цепочка курсантов бралась за руки в большом спортивном зале на учебной орбитальной станции и начинала раскручиваться. Если ты оказывался посередине, то двигался едва-едва, но при этом ощущал, с какой силой тебя тянет в обе стороны. Те курсанты, которым довелось оказаться на краях цепочки, летали с невероятной скоростью. А когда цепочка распадалась, они ударялись о стенки – будто вылетали из пушки. Игра обычно заканчивалась парой-тройкой переломанных ключиц, а то и трещиной в черепе, и ее строго-настрого запрещали – до тех пор, пока в будущем году новички не открывали для себя это ни с чем не сравнимое удовольствие.