Шрифт:
Но пыльная дорога укатывается дальше, деревца мельчают, пока не пропадают вовсе, уступая низкой, жесткой траве, и вот уже голая глинистая корка покрывает равнину, как скатерть застилает стол.
Зато мутный горизонт ломается, дробится зубчатой линией, слепленной из скучных, унылых домишек. Эн-Наджаф.
Желто-белые тона большого города разбавляются сочными мазками – блестят под солнцем зеленые купола мечетей.
– Ари! – воскликнул Гилан Пелед, разлегшийся на заднем сиденье, и потряс зачитанной брошюркой. – Знаешь, до чего этот аятолла додумался? Слушай! Где это… А, вот! «Для получения полового удовлетворения мужчина может использовать ребенка женского пола, в том числе и грудного»! Нормально?!
– Ты не дочитал, – откликнулся Кахлон.
– Да? Э-э… А! «Однако он не должен лишать ребенка девственности, допустима только содомия…» Тьфу!
Книжонка полетела в багажник, а Юваль хихикнул.
– Да не, ребята, я ж не против «муслимов», – развел философию Гилан. – Пусть себе молятся, кому хотят! Но извращенцев… Этих – с корнем! Ну, или под корень… Да вон, Юсуфа вспомните! Нормальный же парень был!
– Юсуф не верил ни в бога, ни в черта, – рассудительно заговорил Ариэль, протирая пистолет и аккуратно накручивая глушитель. В пустыне от пыли нет спасенья, как в море – от влажности. – Так, всё, мы – арабы!
– Иншалла! – огладил лицо Пелед.
За месяцы Аравийской войны подбородки спецназовцев из легендарного отряда «Кидон» обросли бородами, а темный загар и вовсе стер различия.
«Все мы семиты, все мы человеки», – подумалось Кахлону.
– Вон! – выдохнул Гилан, нависая над Ювалем. – Тот самый дом! Аятолла его уже который год снимает…
Джип свернул и затормозил прямо перед калиткой. В двух шагах от бампера застыл имам в длинных одеждах, и в черном тюрбане сейида. Его породистое лицо смахивало на фото Шона Коннери, если только дорисовать седую бороду.
– Это он, – обронил Кахлон, выскакивая из машины и низко кланяясь.
Недовольно покачав головой, Рухолла Хомейни толкнул резную калитку, проходя в тесный внутренний дворик, и Ари шагнул следом, продолжая кланяться, как заведенный.
Аятоллу забавлял почтительный человечек, испрашивавший прощения. Он скривил уголок рта в снисходительной улыбке, а Кахлон согнулся в последнем поклоне – и выпрямился. Пистолет с глушителем в его руке дернулся трижды, с коротким шипением выплевывая пули. Третья пробуравила лоб Хомейни, сбрасывая тюрбан.
Незадачливый диктатор упал в пыль, и перекатился, уставив стекленеющие зрачки в мутное небо. Шаловливый ветерок вырвал из мертвой руки шуршащие листки, исписанные закорючками насталика, закрутил и разнес по двору.
– Иншалла! – вытолкнул Ариэль.
Тот же день, позже
Чехословакия, Пльзень
Иржи Корда, заторможенный чех с лицом снулой рыбы, рулил машиной осторожно, соблюдая все правила. Мишин папа устроился рядом с Иржи, очень довольный – ему не улыбалось высиживать в выходной на месте водителя. На заснеженных склонах Шумавы их ждут не только спуски и прочие лыжные радости, но и деревенские яства, как то: шумавские картофельные зельники, суп «кулайда», печеная утка с кнедликами – и пиво цвета темного янтаря…
А он – за рулем «возидла»? [8] Ну уж, нет уж!
Рита, делившая заднее сиденье «Волги» с Настей и Лидией Васильевной, отвернулась к окну, пряча улыбку. За стеклом убегала назад Богемия…
– Пообедаем в Пльзене? – вывернул голову Петр Семенович.
– Ну-у, можно, – неуверенно ответила Мишина мама. – Только… Мы же все в лыжных костюмах…
– О, то не важно, пани! – воскликнул Иржи.
– Правильно! – поддержала его Настя. – Двенадцать уже, а я еще не завтракала!
8
Возидло (чешск.) – автомобиль.
– А чего ж ты?
– Сначала забыла, а потом… – понурилась «голодающая». – Пока собрались, пока оделись… Хотела же шпикачку взять, да так на столе и оставила! Представляешь, мам?
– Ужас! – улыбнулась родительница.
– Да кошмар просто!
А Рита всё поглядывала в зеркальце заднего вида. Порой на повороте оно отражало белую «Шкоду», смахивавшую на усохшую «Волгу». Легковушка держалась за ними от самой Праги.
– Подъезжаем!
Впереди обозначились шпили и купола старого Пльзеня. Новый город встречал типовыми параллелепипедами. Чистенько. Скучненько.
– Тут е одно место… – забормотал Иржи, выворачивая руль.
Рите показалось, что Пльзень состоит из сплошных перекрестков – уличные диагонали с извилинами как будто под запретом. А вот и то самое место – опрятная с виду кафешка, не ведающая дресс-кодов.
Уже после обеда – обычного комплекса, как в столовке, – Рита подошла к свекру.
– Петр Семенович, а вам не кажется, что во-он та «Шкода» нас преследует?
Гарин-старший благодушно хохотнул, пришатываясь к невестке:
– Это Мише надо сказать «спасибо», хе-хе… Нас пасут ребята из КГБ, год уже! Как только вся эта буча в Союзе поднялась, так нас сюда и сплавили, от греха подальше, к Праге поближе. Я-то сначала думал, что это Шокина идея, из министерства, ан нет! Так что, не переживай – свои!