Шрифт:
– Ой! – Настя проехала на спине несколько шагов, пока не вцепилась в гладкий стволик деревца. – Прямо обрыв!
– Держись! – обронила Рита.
– Да держусь я…
Если бы не заросли, она бы ни за что не спустилась по крутому откосу. Охватывая рукой то одно дерево, то другое, девушка съезжала всё ниже, тормозя ногами и нагребая кучи снега.
Странно она себя чувствовала. Злость будто плавилась внутри, закипая яростью, а вот страха не было. Рита не верила в плохой конец, душа напрочь отторгала траур.
Ей очень не хватало Миши, но росло и понимание – если взялись за них, то уж любимого прессуют по всей программе. И эта тревога рассеивала беспокойство за себя, напрягая до тихого неистовства…
– Осторожно!
Девушка ухватилась за гибкий ствол, наблюдая, как тонны снега тронулись по склону, громоздясь валами, но не вышло лавины – буковая чаща задержала морозящий сход.
Ноги тряслись от усталости, когда Рита спустилась на широкий уступ, наезженный гусеницами и колесами. Схлынувшей волной темной зелени опадал в низину хвойный лес, и в дымке маячили красные шпили церкви. Девушка поежилась.
Это раньше можно было себя уговаривать, а теперь – всё. Они в ФРГ. Четверо граждан СССР, нелегально проникших в капстрану…
Если их не убьют «охотники»… Да с чего бы? Захотели бы перестрелять, давно бы в снег закопали… А если их поймают местные полицаи? Станут они разбираться в провокации? Или сразу состряпают дело о шпионаже? А то еще хуже – выйдет номер какой-нибудь «Зюддойче цайтунг» с аршинными заголовками: «Советский директор выбрал свободу! Семья камарада Гарина бежала из соцлагеря!»
И все, не отмоешься, хоть век кисни в мыльной воде…
– Туда! – грубо направил ее Иржи, пихая в спину.
Впереди тускло переливался лаком синий микроавтобус с трехлучевой звездой на решетке радиатора. Солнце просвечивало стекла насквозь – внутри никого.
– Занимаем места, – весело скалясь, объявил чех, – согласно купленным билетам!
– Зетцен зи зих, битте! – рокотнул Отто, усаживаясь за руль, и загоготал, очень довольный своей изысканной шуточкой.
Валко шатаясь, «Мерседес» покатился под горку, аккуратно вписываясь в поворот. Настя плотнее притиснулась к Рите.
– Держись, – шевельнулись Ритины губы.
– Держусь…
Попетляв, «микрик» выехал на автобан в предгорьях, и плавно набрал скорость. Долго ли, коротко ли, а у дороги зареял щит, гордо возвещавший: «Zwiesel».
Цвизель открылся сразу и весь – небольшой поселочек, скучившийся меж лесистых холмов. Проследовав мимо безликих домов новейшей постройки, минуя шпилястую кирху, «Мерседес» углубился в район одноэтажных особнячков, покрутился и заехал в кованые ворота, чьи створки вмерзли в лед. Слева обозначился опрятный домик, прячущийся за деревьями старого сада. Не слишком обширный двор делила с микроавтобусом малолитражка «Волво». Несколько гаражей, мастерская, сарай ограждали частное владение от любопытных бюргеров.
Первыми вышли «охотники», а затем Иржи склонился в издевательском поклоне:
– Только после вас!
Рита даже не скривилась, удерживая в себе ледяное спокойствие. Слегка напрягшись, она запоминала всё, что видела. Терраса под навесом. Собак нет. Вход. Длинный коридор, двери по сторонам. Лестница в четыре ступеньки. Цокольный этаж.
Низкий потолок нависал, почти задевая макушку. У одной стены шипел котел, гоняя по трубам и радиаторам горячую воду. К другой приткнулись два старых развалистых дивана. Свет проникал через пару узких окон, забранных решеткой.
– Располагайтесь. – буркнул Иржи. – И можете спать спокойно – ваши жизни никому не нужны. После акции вас вернут, откуда взяли, хе-хе… В целости и сохранности, и даже компенсируют ущерб.
Толстая дверь за чехом захлопнулась. Грюкнул засов, но тишина звенела недолго. Лидия Васильевна повернулась к невестке, и велела:
– Рассказывай! О Мише, обо всём.
Покусав губку, Рита хмыкнула:
– Обо всём, главное… Хитренькие какие!
– Ну, Ри-ита! – заныла Настя, и смутно выразилась: – Тут и без того, и ты еще!
– Риточка, – негромко, но прочувствовано заговорила свекровь, – я люблю Мишу и буду любить, что бы он не скрывал от меня!
– Присоединяюсь, – невесело усмехнулся Петр Семенович.
– Мише нечего стыдиться, – в Ритиных глазах сверкнули огоньки, словно отблески в темной воде. – Просто он очень хотел чувствовать себя таким, как все! Чтобы и вы, и Настя принимали его обычным сыном и братом! Миша очень боялся, что вы узнаете о его сверхспособностях, и тогда ваши отношения изменятся – появится натянутость, притворство, неискренность… А ему и так доставалось! Дом был для Миши убежищем… – она вздохнула, и глянула исподлобья: – Помните, как Миша вернулся из стройотряда? Куда он потом поехал, помните?