Шрифт:
Сказав: «Вот он, ты можешь с этим в небеса подняться,
Стать ангелом иль демоном, иль превратиться в птицу,
Но главное – чтоб вечно бы на том пути остаться».
Монах пошёл к Юньмэню и задал вопрос такой же,
Юньмэн воскликнул, над собою веер поднимая:
– «Сей веер, видишь, тридцать третье небо достигая,
Бьёт по носу бога Даши. Иди дорогой той же.
И знай, что тем путём ты попадёшь к небесной взвеси.
Подобен карпу он, живущему в Восточном море,
Который бьёт хвостом по радуге на всём просторе,
Раскинувшейся как Путь Млечный в этом поднебесье».
Умэнь сказал: «Один спускается на дно, морское,
Там вытирает грязь и подметает пыль, земную.
Другой, взойдя на гору, создаёт волну, такую,
Что поднимает до небес, как будто в час прибоя.
И всё они творят, как б соревнуясь меж собою,
Один что-то бросает, а другой что-то хватает,
Ученье истины оба держа одной рукою,
Но где пути начало, они, кажется, не знают.
Ведь прежде, первый шаг чем сделать, мы – уже у цели,
И прежде, чем мы открываем рот, мы всё сказали,
Прозрение приходит прежде, чем понять успели,
Так узнаём мы, где исток есть у бездонной дали.
Лепёшки Аньваня
Наставник «Дзэн» Умэн составил так свои рассказы,
Что высказал в примерах мудрецов свои сужденья,
Он уподобился торговцу, что продал творенья
Свои, похожие так на лепёшки и на зразы.
Но был такой Аньань, он горсть запихивал лепёшек
Прохожим в рот, те не могли их проглотить, плевались,
Но кто мог разжевать их, проглотить, те удивлялись,
На них с небес сходил свет Истины, как из окошек.
И, сделав первый шаг, они уже были у цели,
И прежде, чем открыть рот, они всё уж говорили,
Прозренье в них входило прежде, чем понять хотели,
И знали, что исток есть в том, во всё, чем они жили.
Об утончённой истине Фэнганя
В одной из древних сутр, в писаниях, так говорится:
«Об этом и не скажешь, на душе только тревожно,
Есть вещи, о которых говорить-то не годится,
Об утончённой Истине помыслить невозможно».
Аньвань как-то спросил: «Откуда Истина берётся?
И где скрывается та истинная утончённость?
И что случится, если Истина та отзовётся?
Во всём возникнет ли какая-то определённость»?
Один разве Фэнгань мог распускать язык свой всюду?
Ведь был болтлив и Будда, и не придавался лени,
Его проделки сбили с толку сотни поколений,
И истина его речей была подобна чуду.
Но Истину его речей не выловишь и ложкой,
Не сваришь в котелке, подобно вкусной сладкой каши,
Об утончённой Истине нельзя помыслить даже,
Её можно понять, только хлебая понемножку.
Фэнгань сказал: «Проникнуть в Истину ты не решайся,
Ведь Истина не возникает в ходе разговора,
И скажут: «В фонаре огонь». Отринь, не соглашайся,
Поймёшь с вопроса одного. Вор узнаёт лишь вора».
Утончённая истина буддийских сказок
Вся наша жизнь подобна в этом мире свитку знаний,
Она разматывается до смерти от рожденья,
Картины мира формируют наше пониманье,
Жизнь каждого из нас в конце – особое ученье.
Таких учений – тысячи, десятки миллионов,
И в каждой жизни этой есть своё нравоученье,
Оно и создаёт о мире этом представленье,
Которое и зиждется на тысяче законов.
Огромен мир, в нём есть определённые устои,
Которые творят иллюзии, как и реальность,
Но что есть истина в этом меняющемся строе,
Когда за горизонтом открывается вновь дальность?
Весь мир – в движенье, всё меняется, течёт, проходит,
Нет устоявшегося, и сама жизнь скоротечна,
И каждое мгновенье в мире что-то происходит,
Лишь даль в развитии Вселенной нашей бесконечна.
Меняются картинка, обновляется сознанье,
Всё движется вокруг, и новое всё создаётся,
Лишь мы наличествуем в этом мире, как мерцанье,