Шрифт:
Но почему-то руки сами стискивают ее в объятиях, и я стараюсь вдохнуть поглубже.
– Что тут происходит? Что вы делаете? Почему пациентка не в постели?
Молодая женщина врач врывается в палату и испепеляет меня взглядом.
– Мужчина, вы бы хоть совесть поимели! Девушка с сотрясением мозга, с травмами, а вы тут с поцелуями лезете!
– Я не лезу. Она на меня набросилась, и видимо сознание потеряла.
– Сознание потеряла? Быстро положите ее на койку.
Доктор нажимает какую-то кнопку на стене. Я стараюсь аккуратно положить Дашу. Она реально в отключке, не играет!
Отхожу, делая шаг назад.
– Выйдите из палаты, быстро! То же мне… кавалер. Набросилась! Самому не смешно? – она говорит со мной, сама производит какие-то манипуляции с Дашей, кажется пульс проверяет. – Набросилась… Это прикол такой да? На себе посмотрите и на нее. Выходите!
– Что с ней?
– Вы же сами сказали, сознание потеряла! И в ее состоянии это может быть очень опасно. – в палату забегает сестра, – Варя, давай тонометр и ЭКГ нужно сделать. Вон отсюда, не мешайте работать!
Вон, значит, вон. Выхожу.
И не понимаю, почему руки трясутся. Она…
Она была такой беззащитной сейчас, маленькой… бледная, вся в слезах.
Чёрт, я же так сильно любил ее и…
Так, хватит, Черкасов. Достаточно. Слишком много эмоций и чувств для одного дня.
Стою и вообще не понимаю, зачем я в итоге приезжал к ней в больницу. Убедиться, что она на самом деле тут? Хорошо.
Припугнуть анализом ДНК? Сделано.
Только вот я не ожидал, что она окажется такой…
Черт, ничего не могу с собой поделать. Она все еще действует на меня. Ее глаза, волосы, ее тело…
Встряхиваю голову, автоматически, надеясь, что смогу вытряхнуть мысли о ней.
Надо собраться. И ехать домой. Интересно, как там малышка? Я оставил ее с домработницей, Ольгой, она надёжный человек и ей не привыкать заботиться о малышах.
Но почему-то сердце не на месте. Надо скорее вернуться.
С порога слышу раздражающие крики малышки. Такая маленькая, а голос такой громкий! Да уж.
А мать ее все время была тихой как мышка. Ну, кроме некоторых моментов, о которых мне лучше не вспоминать.
Захожу в комнату, невестка Ольги, Катя держит на руках девочку, сама Ольга пытается дать ей бутылку.
Картина, которую я видел днем в кабинете повторяется – девчонка плюет соску и вопит.
– Что у вас тут?
– Ой, Максим, да все плохо. Не ест ни в какую. Проснулась почти сразу как вы уехали и вот… концерты.
– Дайте ее мне.
– Вам бы переодеться, и руки помыть хотя бы.
Точно. Быстро иду в ванную, скидываю пиджак, закатываю рукава рубашки, часы снимаю, кладу на мраморную столешницу у раковины, тщательно мою ладони.
Возвращаюсь, молча забираю ребенка.
Не понимаю, что не так с этой куклой, почему она все время плачет? И вроде бы она не совсем уже маленькая, не грудная, не вчера родилась.
Оказывается у меня на руках и почти сразу, несколько раз всхлипывая замирает. А потом… улыбается!
Чёрт, она мне улыбается!
– Я так и думала. Вы безотказно действуете на женщину любого возраста, – ох уж эта Ольга, нашла время для шуток.
– Или просто она чувствует родного…
– Катя, молчи! – Ольга перебивает невестку. – Максим, вот бутылочка, смесь только приготовили, тепленькая. Вы тогда покормите, да надо ее спать укладывать. Вот, мы принесли люльку Максимкину.
Максим – мой крестник и тезка, люльку эту как раз я ему и дарил. Удобная вещь для малыша до полугода, как мне сказали в магазине. Но Максу она стала мала месяца в четыре. А вот эта принцесса в нее прекрасно поместится.
– Да, спасибо.
– Люльку тут оставить? Или…
– Или что? Предлагаете ее ко мне в спальню отвезти?
– Да нет, я думала, наоборот, может к нам ее забрать, ну, в смысле, девочку.
– К вам? Чтобы она вот такие концерты устраивала? Ладно, идите, я разберусь, уложу, потом позову вас.
Кроха причмокивает смесь, сосет так упорно, сосредоточенно.
Хорошенькая она, похожа на…На мамашу свою непутевую похожа.
И что мне с ней делать?
Не с Дашей, она меня мало волнует. С девочкой. С Дариной.
Очевидно, оставлять кроху с такой бестолковой матерью нельзя. Но детский дом, приют, тоже не вариант как по мне.