– Хорошо, Иван Михайлович, я займусь этим. Только напишите, пожалуйста, заявление на имя нашего редактора! Ладно?

– И вы туда же! – обиделся ветеран. – Все вам бумажки подавай. Ты уж, это, давай сама! А я, что надо, подпишу!

– Иван Михайлович, заявление должно исходить от вас, и написано вашим почерком. Так положено!

– Кем положено? Эх, не уважаете вы Героев?! А за кого мы кровь свою проливали? Воздастся вам на том свете за муки и страдания наши!

– Господь с вами, Иван Михайлович! Никто ведь Вам не отказывает?!

– Попробовали бы только! Я бы вас! – начал кипятиться старик. – Ладно, давай бумагу! – уже грубо потребовал он.

Оксана молча подала ему чистый лист, и неприязненно уставилась на его лицо.

– Чего смотришь? Не нравлюсь? А я право имею! За вашу счастливую жизнь воевал!

Ложкина покачала головой:

– Нет, нет, я о своем задумалась!

– Вот, вот, я и говорю – никакого почтения к ветеранам! Давай, диктуй!

Оксана, обиженным голосом, принялась разжевывать старику прописные истины бюрократического искусства. Сразу стало ясно, что с правописанием у ветерана большие проблемы. Он, то сердито сопел, неловко зажав в пальцах ручку, то еле слышно чертыхался. Наконец, через час титанический труд был завершен. Шведов торжествующе протянул Оксане изрядно помятый лист.

– Давай, дочка, врежь им по полной программе! А я что-то устал!

Ветеран встал со стула, и небрежно кивнув головой Оксане (другие для него просто не существовали), засеменил к выходу. Ложкина стала читать написанное, пытаясь разобрать каракули старика.

Ну, что ж, картина более менее ясна – в улучшении жилищных условий Шведову отказали. В «хамской форме», как он выразился. Надо разбираться. Оксана тяжело вздохнула, и, подхватив со стола заявление ветерана, отправилась к главному редактору.

Марк Ильич внимательно выслушал ее, и нехотя сказал:

– Задание заберешь завтра, и прямо с утра отправляйся к этим бюрократам.

Оксана вернулась за стол, и, прихлебывая, уже порядком остывший кофе, задумалась. Заниматься этим делом, конечно, придется, но вот отчего-то душа совершенно не лежала к решению данной проблемы. Да и старик ей, честно говоря, абсолютно не понравился. Разговаривал только на повышенных тонах, как будто все виноваты перед ним. Неприятный тип, что ни говори, но ничего с этим не поделаешь – такая уж у нее работа. А с райисполкомом, даст Бог, она завтра разберется!

Хоть они и власть, а обижать старика, тем более Героя, никому не позволено. Оксана стала даже продумывать линию разговора. Получалось довольно неплохо, а главное, грозно. Похоже, что на этот раз работникам райисполкома не поздоровится. Вот так, в неторопливых раздумьях, и прошел день.

Девушка мельком взглянула на часы и поразилась:

– Ой, уже 6 часов?!

И тут же за окном, раздались нетерпеливые гудки.

– Сашка приехал! – обрадовалась Оксана, и, забросив в пакет свои вещи, быстро простилась со всеми, и стремглав умчалась.

Охапкин гордо сидел в своем синем «Жигули», выпуска 19–надцатого года. Увидев любимую, он щелчком отбросил сигарету, но вылезти из салона не успел. Оксана, опередив его, весело плюхнулась на переднее сиденье и требовательно вытянула губы вперед, закрыв, при этом глаза. Но, странно, ее никто не спешил целовать! Девушка открыла глаза, и хотела, было разразиться гневной тирадой по этому поводу, и обомлела… Саша протягивал ей огромный букет алых роз (самый любимый цвет), и крохотную бархатную коробочку в виде сердца. Оксана, осторожно и с замиранием сердца открыла ее, – там лежало тоненькое колечко с розовым камешком.

– Оксаночка, выходи за меня замуж! – робко начал любимый.

Оксана закрыла коробочку, крепко сжала ее в руке, и только после этого прильнула к милому.

– Конечно, согласна!

Саша счастливо улыбнулся, и повернул ключ в замке зажигания. Машина тут же отозвалась добродушным урчанием, и спустя несколько секунд, повинуясь опытной руке водителя, тронулась с места.

– Ко мне? – нерешительно поинтересовался Охапкин.

– Угу! – сразу отозвалась счастливая Оксана, рассматривая кольцо. – Только родителям надо позвонить.

– Зачем?

– Предупредить, что я сегодня не приду! – девушка улыбалась, глядя на своего любимого. – Я ведь не приду? Можно, я так скажу?

– Конечно! – Саша был вне себя от счастья. Никогда прежде их отношения не заходили так далеко. И сегодня, вероятно, будет первая совместная ночь!

Они мгновенно домчались до монументального старинного дома, горделиво возвышавшегося среди одноэтажных строений.

Здание было построено еще в прошлом веке, и, видать, строители его были весьма профессиональны. Даже спустя более сотни лет оно не утратило своего очарования. Разве, что цвет поменяло… Да еще и уцелело в стольких «мясорубках» – и в лихих послереволюционных годах, и в Великой Отечественной. Хотя времена были, чего греха таить, очень и очень непростые.