– Но он ведь – Герой?! – робко возразила Оксана.

– Я понимаю, девушка. Но право хамить ему никто не давал… А что касается жилья, то вполне возможно, что он получит его ещё в этом году. Если получится, то и вообще, в начале лета.

– Здорово! Неужели?

– Всё может быть! Новую квартиру он обязательно получит!

– Значит, вся эта история и выеденного яйца не стоит? – обрадовалась Оксана.

– Конечно, милочка! И вы только зря теряете время! Хотя, если честно, вёл он себя по-хамски.

– Ну что делать, всё-таки возраст!

– Я согласна с вами! И всё же, так хамить не стоило! В общем, так, как только что-нибудь прояснится, – сразу дам знать. Только телефончик свой оставьте… Теперь уж о нём, о Шведове, никто не забудет, будьте уверены!

– Хорошо, Зинаида Ивановна! Спасибо вам за информацию. До свидания!

– Всего доброго, милочка! – покровительственно ответила райисполкомовская дама, и тут же забыла о присутствии Оксаны.

Ложкина, радостно улыбаясь, влетела в кабинет главного редактора, и смущённо остановилась. На его столе, в довольно раскованной позе, сидела молоденькая секретарша, а Фишман, плотоядно улыбаясь, сосредоточенно гладил её коленки. Красотка испуганно ойкнула, соскочила на пол, и мгновенно покраснев, метнулась из кабинета. Марк Ильич укоризненно посмотрел на Оксану:

– Ложкина, стучаться надо!

Оксана смутилась, но тут же отреагировала:

– Нечего «этим» заниматься на работе!

Фишман побагровел:

– Чем – «этим»? Ты что себе позволяешь? 1

– Извините, Марк Ильич, привиделось что-то!

– Ну – ну, – хохотнул главный редактор. – Ладно, рассказывай!

Он внимательно выслушал объяснения и доводы Оксаны, и согласно закивал головой.

– Вот и отлично! Значит, сделаем так! Ты сегодня, вечерком, сходи к ветерану и порадуй его.

– К нему? Одна?

– Зачем одна?! Возьми с собой Александра, и вперед! Поговоришь с ним, всё объяснишь, заодно и успокоишь старика. Тут особая дипломатия нужна – Герой ведь!

– Хорошо, Марк Ильич, мы сходим!

– Вот и молодец, Оксаночка. А теперь извини меня, – он заговорщицки подмигнул, – я занят!

А Ложкина, выйдя из кабинета, не преминула состроить ехидную рожицу секретарше, – та мгновенно вспыхнула, и стала лихорадочно перебирать бумаги, лежащие на столе.

Оксана позвонила Саше, и договорилась о встрече. Любимый подъехал к редакции, и они отправились к Шведову.

Ветеран жил в полуподвальном помещении, свет в которое поступал через крохотное окошко. Комната была небольшой, но уютной её назвать можно было с превеликой натяжкой. И ко всему прочему, совершенно нестерпимый запах – мочи и грязного тела. Круглый стол, шифоньер, два стула, кровать. Вот, собственно, и вся обстановка.

Старик, поначалу, принял их настороженно. Он долго и занудливо расспрашивал Оксану через дверную цепочку, и только когда узнал её, то неохотно открыл дверь. При этом подозрительно поглядывал на Сашу. Конечно, о чае, а, тем более, о доверительной беседе, можно было и не мечтать.

Вёл он себя вызывающе грубо. А пока Оксана рассказывала ему о посещении райисполкома, – зло ухмылялся. Саша, тем временем, с любопытством разглядывал жилище старика, который тяжелым взглядом продолжал следить за ним.

На стене висела большая рама, в которую были вставлены два портрета. Видимо, отец с матерью. А чуть пониже – небольшая фотография совсем молодого парня. Фотографии были явно военных времен.

– Это вы, Иван Михайлович? – спросил Саша, показывая на стену.

– Да! – неохотно ответил Шведов. – А то – родители мои.

– А где вы воевали, Иван Михайлович? – попыталась наладить контакт Оксана.

Старик вздрогнул, и с неприязнью в голосе, пробормотал:

– Как – где? На фронте, вестимо! Где же ещё могли воевать?

– Это – понятно! А Героя где получили?

– Днепр форсировал. Много наших там полегло… А тех, кто попал на другой берег, награждали…

– Расскажите, а? – умоляюще попросила Оксана.

– Нечего об этом рассказывать! Да и не люблю я этого! – заупрямился вдруг старик. – И вообще, мне уже спать пора!

Всё сразу стало ясно, – продолжения беседы не будет. Молодые люди вышли на улицу, и с наслаждением вдохнули свежего воздуха.

– Странный какой-то ветеран! – задумчиво проговорил Саша. – Обычно все рассказывают о войне, гордятся! Фотографии показывают. А он… Вроде как скрывает что-то? Слова из него не вытянешь…Кстати, ты заметила, у него абсолютно нет военных фотографий?

– Ну и что? Может, некогда было сниматься?! А вспоминать не хочет, – значит, тяжело было там… Может, друзей потерял? Да мало ли, почему не хочет? Не увеселительная прогулка была?!