Впрочем, Роза говорила, что ей удалось сохранить ту же девичью походку, то же изящество фигуры—да и лицо за эти годы почти не изменилось. И только глаза – такие же огромные и прекрасные, но уже потерявшие юношеский блеск – выдавали перенесенные тяготы.

Подчиняясь какому-то порыву, Мисси вытащила из-под кровати старый чемодан и высыпала на покрывало его содержимое. Ярко блестели бриллианты на диадеме, а огромный изумруд напоминал Средиземное море в лучах яркого солнца – таким или примерно таким запомнилось ей оно в Константинополе. И только сейчас Мисси поняла, что с тех пор, как в ее жизнь снова вошел Зев, она перестала бояться ГПУ и Арнхальдтов – она вспоминала о России только в страшных снах.

Она взяла фотографию Миши и сравнила ее со снимком Азали, стоявшим на комоде. Они совершенно не походили друг на друга – девочка пошла в мать. Прижав фотографию князя к груди, Мисси подумала, не настала ли пора сейчас, после стольких лет молчания, показать ее девочке и открыть ей всю правду. Но доктор Юнг предупреждал, что психика Азали слишком неустойчива, чтобы выдержать радостное известие о своем происхождении одновременно со скорбным рассказом о их страшной смерти.

– Я всегда буду любить тебя, Миша, – прошептала Мисси, прижимая старый снимок к груди. – Пойми меня, пожалуйста. Этого человека я тоже люблю, и он меня любит.

Положив фотографию в чемодан, Мисси взяла брошь с гербом Ивановых, повертела ее в свете торшера, а потом решительным движением приколола на блузку. Конечно, это роскошное украшение не очень подходило к простому костюму, но ей показалось, что старинная брошь символизирует благословение Миши на тот шаг, который она собиралась сейчас сделать.

Спрятав чемодан под кровать, Мисси поспешила на кухню, где сидели за чаем Роза и ее кавалер из Питтсбурга. При виде драгоценной броши Роза широко раскрыла глаза.

– Ну и видок! – протянула она. – Можно подумать, что у тебя раздвоение личности: одна половина собралась на бал, а другая – решила остаться дома.

Откусив кусочек пирога, Мисси с улыбкой посмотрела на подругу и сказала:

– Нет, голубушка, ты не угадала: просто я собираюсь предложить любимому мужчине выйти за меня замуж.

– Как жаль, что моя любимая не придерживается таких же правил, – мрачно заметил Сэм Брокман.

– Ты хорошо подумала? – спросила Роза. Мисси кивнула.

– Лучше некуда. – Доевши пирог, она бодро направилась к двери. – В конце концов, каким образом может девушка добиться того, что ей так хочется? По-моему, она имеет полное право попросить.

– Не поступают так уважающие себя девушки! – крикнула вдогонку Роза. – Просить должен мужчина, и только мужчина…

Мисси обернулась на пороге.

– Ну что ж, если он откажет – я прибегу плакаться тебе в жилетку, а у тебя появится шанс отругать меня и сказать: «Я же говорила»…

– Она же просто сумасшедшая, – тихо пробормотала Роза, когда дверь за Мисси захлопнулась.

– Жаль, что ты не сумасшедшая, – решительным тоном проговорил Сэм. – Если бы ты сделала мне такое предложение, я бы без малейших колебаний ответил «да».

– Делать такие предложения – не в моих правилах, – усмехнулась Роза. – А сама я не отвечу согласием до тех пор, пока не пойму, что полностью готова на этот шаг.

– Скорее бы ты почувствовала эту готовность, – улыбнулся Сэм.

Зев ждал этой минуты весь день – впрочем, нет – он ждал ее целых две недели. Ему так хотелось, чтобы поскорее настал миг, когда на лестнице послышатся легкие шаги, и Мисси снова войдет в его жизнь.

Он бросился ей навстречу и заключил в объятия.

– О, Господи, – пробормотал он, целуя ее роскошные волосы, – как я скучал без тебя.

Они прошли на террасу и, опершись на каменную балюстраду, стали прислушиваться к стрекотанию цикад, пению птиц и журчанию маленького водопада, несшего свои прозрачные воды к бассейну. Зев был очень взволнован.

– Пожалуйста, никогда не уезжай от меня, Мисси, – проговорил он, глядя куда-то вдаль. – Живи здесь. Выходи за меня замуж.

Мисси повернулась к Зеву, но он по-прежнему смотрел в сторону бассейна. Она громко рассмеялась.

– Ах, Зев Абрамски, наконец-то ты решился.

Он медленно повернул голову и дрожащим от волнения голосом проговорил:

– Значит, ты согласна? Она кивнула.

– Да, я согласна. Я пойду за тебя, Зев. Я люблю тебя так сильно, как не любила еще никого из мужчин. – Она притронулась к висевшей на груди броши и добавила: – Я люблю тебя совершенно по-особенному.

Зев покачал головой.

– Мне нет дела до этих особенностей – главное, что ты меня любишь. – Он крепко прижал ее к груди. – Осталось решить один вопрос: когда?