— Ты просишь у меня совета? — растягивая слова, спрашивает Артем.

Он не может поверить в то, что услышал.

— Вроде того. Мне необходимо мнение по одному личному вопросу, — киваю я.

Парень хмурится.

— Слушай, может, тебе лучше стоит позвонить своей подруге? — его голос звучит настороженно.

Рогозин не выглядит готовым мне помочь.

Возможно, он опасается, что я начну жаловаться на свою судьбу, на Виталика, на то, что мне скоро тридцать пять… не знаю, что он там обо мне думает.

— Конечно, я бы так и сделала. Но прикол в том, что моя… — запинаюсь я, — проблемка, она, как бы, связана с тобой. И если я позвоню Вере, то придется рассказать ей о том, что случилось на кухне… А ты сам понимаешь, — имею в виду последствия такого признания.

— С этим не поспоришь, — соглашается парень, которому не хуже меня известно о суровом нраве Веры. — Но мне интересно, напомни-ка, когда это ты успела обзавестись проблемой с моим участием?

Артем насмешливо склоняет голову набок.

— Черт. Ладно. Ты прав, это тупая идея, — я киваю, чувствуя себя глупо, и собираюсь убраться отсюда как можно скорее.

— Подожди, — тормозит меня парень. Я оглядываюсь. — Иди сюда, присядь. — Он вытягивает свои длинные ноги и сдвигается на край кровати. — Давай, я не кусаюсь, — похлопывает по матрасу справа от себя.

Я закатываю глаза.

Как же смешно. Неужели он, всерьез считает, что может смутить меня?

С независимым видом я пересекаю симпатичный овальный ковер и устраиваюсь в подвесном кресле на приличном расстоянии от Рогозина.

— Итак? — его губы трогает ухмылка.

Я тоже улыбаюсь.

— Не знаю, с чего и начать.

— Просто начни, без разницы, по ходу разберемся, — предлагает парень.

Вдохнув, я не свожу с него глаз.

— В общем… Скажи, Тём, я шлюха?

Рогозин по-совиному хлопает глазами.

— И-и-извини? — и даже заикается.

— Господи! — хихикаю я. — Ну смотри. У меня был муж, и естественно, чувства, к нему, — мысли о Виталике мгновенно стирают улыбку с лица, но объяснить же надо. — И, когда мы были вместе, в постели, например, или просто целовались, я чувствовала с ним всегда что-то особенное. Понимаешь?

— Не очень, — задумчиво отвечает парень.

Я нетерпеливо вздыхаю.

— Ладно, перефразирую. То есть я была абсолютно уверена, что могу испытывать определённые вещи только с ним. Так яснее? — ищу во взгляде Рогозина хоть каплю понимания.

Артем медленно кивает.

— Ам. В теории.

Выдержав паузу, я перехожу к основной части.

— И вот сегодня, точнее, час назад, между нами происходит вся эта ситуация… — пытаюсь жестами продолжить свою мысль.

— Ситуация, — эхом отзывается Тёма. — Мы целовались, Довлатова. И мне было вкусненько. Да и тебе тоже.

— Вот в том-то и дело! — я щелкаю пальцами. — И ты был прав, я хотела продолжить! Я всерьез задумалась о том, чтобы заняться сексом с тобой! — сообщаю парню.

— Правда? — недоверчиво интересуется Артем. — Так, в чем проблема? Давай продолжим? — с готовностью добавляет.

Поджав губы, я качаю головой.

— Нет. Я не об этом. Я о том, что, получается, мне без разницы, кого целовать, с кем спать. Выходит, я — шлюха, — резюмирую свои размышления, терзавшие меня последний час.

Тёма замирает.

Он даже не дышит.

— Полин, ты гонишь? — и голос у парня какой-то нездоровый.

— Если бы… И это ужасно, — заканчиваю я.

Артем запрокидывает голову, что-то обдумывая.

— Так. Правильно ли я понимаю, тебя возмутило то, что ты хотела заняться со мной сексом? — спрашивает он.

Ну слава богу.

— Все верно, — соглашаюсь я. — Я испытала влечение к постороннему человеку, к которому у меня нет чувств. Это значит, я способна переспать с кем угодно. Ну чисто в теории.

Скрестив на груди свои рельефные руки, Артем кивает.

— Окей. Я тебя понял. Но, знаешь, я думаю, ты заблуждаешься. И, поверь, никакая ты не шлюха. Потому что шлюхи не выносят себе мозг мыслями о том "а не шлюха ли я?" — заявляет он.

— Тогда что со мной? Я только сегодня развелась. Мне вообще не до поцелуев, не до отношений, не до перепиха, не до всего! А тут такое, — растерянно развожу руками.

Рогозин смеется, и я нахожу приятным его хриплый смех.

— Пупсон, ты чудо. У тебя что, до мужа никого не было? — осторожно спрашивает он.