— Ты зубы не заговаривай, красавица, а то охрану позову. Махом твоего мастера уложат и тебя…

— Ах, и меня… — жеманно перебила Лена, закатывая глазки.

— Ищи деньги, короче. Звони кому хочешь, рожай, если сможешь, но чтобы через тридцать минут расплатилась. — Произнес, на угрозы не размениваясь, но прозвучало требование грозно.

И только в этот момент Лена вспомнила о богатой, видимо, Надежде. Как всю неделю не задумывалась? Нет, вспоминала периодически, но вскользь. Скорее как развлечение воспринимала, а не серьезно. Угроза отхлынула, и ладно. По больному счету Лена была доброй женщиной. Особенно на нынешнем уровне опьянения. Но сладкое чувство безграничной власти в глубине души вновь всколыхнулось.

Спящая Надежда Александровна на первый же аккорд звонка подскочила, как ошпаренная. Выходной, намечала выспаться как следует и такая досада. Увидев на экране «Елена Сергеевна», выскочила с телефоном в руке от храпящего мужа на кухню, ничего толком не соображая, не задумываясь.

— Алло? — прошептала в трубку, задохнувшись от резкого передвижения. Спросонок, да с ее-то весом!

— Надежда… э-э-э Ал-лександровна? — услышала заплетающийся голос… хозяйки?

Тот день воспринимался как в тумане. Хотелось бы забыть его окончательно, но не забывалось. Причем дело было не в глубоком унижении ее, чиновницы неслабого ранга, твердохарактерной женщины, со стороны какой-то опустившейся алкашки, а в памяти о мощнейшем оргазме, никогда доселе в жизни не испытанном. Последние лет десять, когда у пьяницы — мужа перестал подниматься окончательно и она, тогда еще здоровая сорокалетняя женщина плюнула на себя, всецело посвятив себя работе, — это точно. Крайне редкая мастурбация в ванной — не в счет. За более чем семь дней успела успокоиться, уверив себя, что все в прошлом, что рабская зависимость — это лишь плод нездоровой фантазии, как вдруг, на-тебе.

— Я Вас слушаю, Елена Сергеевна, — с колотящимся молотом сердцем, как можно спокойнее ответила Надежда Александровна, от возродившегося из небытия страха позабыв попенять за ранний звонок.

— Мне бабки нужны. У Вас полста штук сейчас не найдется?

— А-а-а… — как ей хотелось сказать, что нет! Но ответила, — в чем дело собственно?

— Да, не поверите, в клуб пошла… — по-пьяному громким, возмущенным голосом начала повествовать Елена Сергеевна, как вдруг запнулась. — Э-э, стопэ… это так важно, что ли? — пролепетала скорее себе, чем собеседнице. — Надежда Александровна, скажите «гав». Ик!

— Не поняла…

— Как собака полайте, гав-гав-гав, хи-хи.

— Зачем это?

— А Вас не спрашивают зачем! Просто так! Чего неясного? Ну?

— Гхм, — сглотнула Надежда Александровна, — я все-таки не понимаю… — произнесла неуверенным тоном. В голове набатом звенело нехорошее предчувствие: «что сейчас будет, что будет!».

— Да, блин, погавкай! — наплевав на политесы, рявкнула Лена, обретая уверенность, сквозь пьяный туман вспоминая прежнюю убежденность в исполнении. — Я тебе приказываю, полай!

Как чиновница ни сопротивлялась, но из горла вырвалось: «Гав! Гав-гав-гав!». Не под чужим враждебным воздействием, переломившим волю, а сама, собственной сутью, воспринимая ее как бы со стороны, легко пролаяла. И ужаснулась этого. Тогда, неделю назад, когда кончала после услышанного разрешения, не до размышлений было, а сейчас дошло и окончательно утвердилась в серьезности положения. Положения рабыни. Зря нажала «да» на Соглашении, почти не читая, но какой был выход? Не было его. «Сука!», — успела подумать про Хозяйку, слыша ее заливистый пьяный смех, как получила четкий приказ.

— Хватай не меньше пятидесяти штук и дуй сюда, — назвала адрес известного в городе ночного клуба, — Пулей лети! Жду двадцать минут. Опоздаешь — не поздоровиться.

С такси в ранние выходные часы проблем не было, деньги на одной из карт в пределах названной суммы имелись и через восемнадцать минут Надежда Александровна, одетая в приличные брюки и блузу с темной кофточкой, не до конца причесанная и не накрашенная, с сумочкой на локте, стояла перед Леной, от волнения сбивая дыханием свалившуюся на глаз челку.

— Я вроде успела, Елена Сергеевна, — отчиталась она, глянув на часы.

— Эй, мальчик! — довольно крикнула Лена, проигнорировав сообщение Надежды Сергеевны. — Официант, что б тебя! Деньги пришли!

Надежда Александровна помогла затащить грязно ругающегося вусмерть пьяного мужа Хозяйки в такси, почти в одиночку завела его домой и бросила на диван, который сегодня был даже не застелен покрывалом, а бесстыдно сверкал постельным бельем. На выходе из квартиры услышала ленивый приказ Хозяйки.

— Сегодня, о-э-х, — открыто зевая, говорила Лена, — у меня и у мужа отсыпной. В понедельник я не знаю как работаю, а он в семь вечера идет в ночь. Так что жду у себя на всю ночь. Развлечемся. Когда отработаешь, позвони, напомни о себе, а то забыть могу. Это приказ, толстуха. Сколько тут на карте осталось?

— Двадцать с чем-то, — сглотнув от нехорошего предчувствия, ответила чиновница. — ПИН-код…

— Стоять! — прервала ее Лена. Зашла в пустую детскую комнату и принесла листок с ручкой. — Запиши лучше, а то забуду. Все, свободна, — сказала, зевая еще слаще, и захлопнула за новоиспеченной рабыней дверь.