Все реквизиты и квитанции ушли через ватсап, разговаривать Лена не захотела. Даже о ста тысячах баксов, ставших, по сути, ее собственностью, забыла. Как невероятно это кому-то покажется. Не была она меркантильной, и желание выкинуть из головы лесбийский опыт повлек за собой и «расставание» с мнимыми, услышанными, а не увиденными воочию деньгами.

Жизнь закрутилась. Дети, как обычно, косячили в школе, муж мямлил свое; бывший невовремя вспомнил, почему, мол, детей к его матери с отцом не пускаешь, которые соскучились. Нет, чтобы о себе такое ляпнуть, так нет же! Наверняка новая жена мутит. Собрала детишек к первой свекрови, отправила. А в субботу неожиданно пришлось работать, и там, на объекте, во время общения с клиентами, позвонила Надежда Александровна. Прошло пять дней.

— Госпожа, простите, но Вы не запрещали звонить…

— Невовремя, я занята, — перебила ее Лена, отвернувшись от семейной четы клиентов, собирающихся купить квартиру. — Говори четко, не мямли.

— Я уже пять дней почти не ем, — отрапортовала рабыня. — Считаю калории, строго по схеме питаюсь, но…

— Быстрее! — тихо скомандовала Лена, когда клиенты при осмотре стали натыкаться на недоделки, которые она собиралась скрыть. — Вы осмотрите лоджию… — обратилась к супругам и бросила в трубку, переменив решение. — Я сама перезвоню, жди.

Сделка выгорела. Более того, оказалась супер удачной. Скинула меньше предполагаемого и процент зазвенел веселой монетой. Среда — не выходной, но когда душа поет день недели не помеха. Деньги директор, вняв захватывающему рассказу о потере всех карт. выдал наличными, добавив:

— Реши вопросы, Елена, первый и последний раз.

Подруги пошли в отказ, мужу завтра тоже на работу, и он тоже встал на дыбы:

— Ну тебя нахрен, Ленка! Угомонись. Нам еще долги гасить. — В трезвом виде он, случалось, бывал до противности правильным.

Долги! Гасить! Тут она вспомнила понятно о ком. Позвонила из машины, которая для нее была вторым домом, как для мужиков в классических советских семьях гараж. Ее Серега автомобиль водить не умел и техникой не интересовался вовсе. Редкий, вымирающий тип половозрелых самцов.

— Здравствуйте, Елена Сергеевна, — через пару гудков ответила чиновница. В ее голосе слышалось такое облегчение и надежда, что Лене поневоле стало стыдно. Обещала же…

— У меня младшая дочь и внуки гостят — мужа совсем заездили, — послышался щелчок задвижки. — Я в туалете одна, Госпожа. — сказала тихо. — Очень Вас прошу, не бросайте трубку!

— Да слушаю я тебя, — выдохнула Лена, досадуя о падении настроения. Хотелось гульнуть. Не так, как тогда в клубе, все-таки завтра на работу, но деньги жгли и долгая, более чем недельная трезвость сказывалось. Душа горела праздником, но в первую очередь…

— Ты по счетам заплатила?

— Да, Госпожа, сразу же. Молю Вас, выслушайте меня!

— Да слушаю, слушаю… — с грустью ответила Лена. — Куда от тебя, обломщицы, денешься…

— Пожалуйста, позвольте мне есть! — с глубинной тоской прошептала рабыня. — У меня кожа складками пошла, я мимо шашлычных ходить не могу, в магазине взгляд от сладостей не отрывается и голод. Жуткий голод, как в Бухенвальде! Я понимаю блокадников Ленинграда вспоминаю, когда они крыс сожрали и на детей косо смотрели! Не могу так больше. Еда всегда в голове, по адресам ходить невозможно. Только запах борща уловлю и все, чуть не падаю. Ни протокол заполнить, ни на комиссию родителей вызвать…и жевать. Всегда хочется жевать. Я и представить себе не могла, но я постоянно что-нибудь ела. Конфетки, леденцы, чипсы, все, что угодно, но челюсти всегда были заняты. Дирол и Стиморол, как мертвому припарки…. Муж скоро меня бросит — я готовить заставить себя не могу! Слюнями захлебываюсь. Молю Вас, Госпожа! Я не выдержу…

— Ох, как сложно… давай на видео переходи.

Щеки заметно уменьшились, прорезались глубокие морщины, глаза увеличились и ввалились, подбородок висел тухлым мешком, складки от лица опускались на шею. Женщина постарела лет на десять. Лишь только блекло-карий взгляд сверкал дикой надеждой. Широкие зрачки чернели бездной…

Лену передернуло от близкой съемки.

— Ты сколько в день себе назначила?

— Восемьсот. Восемьсот килокалорий…

— Дура! Для твоего-то веса?! Давай-ка… — начала было сочинять приказ, но в голову интуиция будто молотом шмякнула. Мозги загудели, трезвость мыслей осветилась ярко. Четко вспомнилось, как сама бросала курить и ясно обрисовались другие возможности управления телом рабыни.

— Значит так, слушай. — Твердо произнесла Лена. Лицо чиновницы сглотнуло. — Когда почувствуешь голод, подрочи. Кончишь — насытишься… купи в сексшопе самотык… с присоской, — зафантазировала Лена, отвлекаясь. — Черный. Нет, красный, да потолще… и потоньше тоже, экспериментируй… с вибрацией… Да! Ошейник обязательно, без него и не начинай… и еще… — но сама себя прервала. — Вот сучка! Совсем меня заболтала, шлюха, я заводиться начала, млядь! Тебе ясно?

— Я поняла, Госпожа, спасибо… разрешите немедленно в магазин ехать?

— Лети, млядь! — хохотнула Лена и отключилась, перенеся следующее воздействие на «попозже».

Бросив телефон на пассажирское сиденье, поехала домой. К маме с сеструхой, решив на полпути взять пива с рыбой. Расстояние было метров пятьсот всего, но не пешком же тащиться?

В меру пьяные, сытые вкусной маминой пищей, со стаканами пива они с сестрой расположились на застекленном балконе, закрывшись от бесящихся Ленкиных сыновей, с которыми воевала бабушка. Болтали. Тепло. Осень только-только проклюнулась золотистой россыпью на деревьях.