— Я, я, я не знаю, возможно. — еле слышно ответила та. — Но у нас очень мало времени, он должен пройти посвящение до того как взойдет полная луна.

— Слишком поздно. Полная луна взойдет сегодняшней ночью. — Ния покачала головой. — Нам его не спасти.

— Значит у нас чуть меньше чем сутки, но клянусь богами, я не собираюсь сдаваться. — отчеканила Сибрис.

Она соскочила с кровати, стала поднимать с пола разбросанные бумаги.

— Если Чужак прошел обращение, об этом должны быть записи, Ния. И о твоем брате тоже. Мы должны найти книгу или журнал, что-то где приор вел записи о вступлении в братство новых членов. Они должны быть где-то здесь. Спускайся и помоги мне, ты же умеешь читать на общем.

Они долго искали, но ничего полезного так и не нашли. Среди бумаг были доклады расходах и доходах Обители, отчеты о выполненных контрактах, какие-то деловые письма и заметки. Списки, ведомости, но ничего действительно важного о последних днях жизни Обители девушки так и не нашли. Все записи о приеме в братство были либо уничтожены, либо исчезли вместе с Чужаком.

— Знаешь, Сибрис, мы могли бы поискать не только здесь. — робко, будто боясь спугнуть последнюю надежду, произнесла Ния.

— Что? — Сибрис оторвалась от изучения очередной обгоревшей по краям бумаги.

— Поискать. Мы могли бы поискать в комнатах даханаваров. Вдруг кто-то из них вел личные записи.

— Ния, ты гений! — воскликнула Сибрис, просветлев лицом.

— Кто? — Ния явно не поняла ругается Сибрис или хвалит ее. Слово "гений" было харемке не знакомо.

— Не важно. Пойдем быстрее! — Сибрис вскочила на ноги и документы лежавшие на ее коленях посыпались на пол. Не успел последний листок упасть на мраморные плиты, девушки уже мчались по коридору соединяющую Башню Магистров С Башней Послушников.

Тут тоже обнаружились следы погрома и поджога, но от магического пламени не было найдено и следа. Кельи братьев не заинтересовали Чужака и были отданы на разграбление Воинам Пепла. Как и в Башне Магистров здесь была та же унылая картина погрома: разбитая посуда, вспоротые матрацы и подушки, поломанная и изрубленная на куски мебель, выпрошенные шкафы, сундуки и шкатулки. Противник явно покуражился, к тому же здесь стойко пахло пролитым вином, коим подкрепляли свои силы бравые мародеры.

В одной из комнат, которая меньше других пострадала от погрома из-за скудности и бедности обстановки, обнаружились вещи принадлежавшие Ла-Тонгу. Ния всхлипнув зарылась лицом в порванную кожаную куртку, принадлежавшую ее брату. Сибрис тактично отвернулась, дав девушке время выплеснуть свою боль и горе. К счастью, следов крови на одежде не было. Когда Ния подняла лицо от слез не осталось и следа, лишь покрасневшие веки свидетельствовали о том как ей было горько.

— Это была комната моего брата. Я узнала его вещи. А еще я кажется нашла его тайник..- она не договорила.

Ния поднялась со старого соломенного матраца, лежавшего на полу у стены и заменявшего Ла-Тонгу постель, девушка решительно вспорола его тощее соломенное нутро и извлекла наружу сверток из старой холщовой рубахи. Когда Ния развернула ткань, то Сибрис чуть было не закричала от радости. Это был личный дневник приора. Сомнений не было, небольшая книжица с обложкой обтянутой красной телячьей кожей тонкой выделки, с золотой инкрустацией символом даханаваров и руной "ДАШ" в центре. На первой странице дневника было аккуратным, немного угловатым почерком выведено "Приор Братства Ордена Черного Солнца, Наставник и Гранд-Ментор Даханавар Амбросиус Левша. Размышления", далее следовали число и год.

По большей части это были действительно размышления и записи личного характера. Слог их был ясен и четок, а стиль изложения сух и скуп на цветастые подробности. Каждый день описанный в дневнике был кратким отчетом о наиболее взволновавших приора событиях. Приор был человеком деловым и не склонным к пустым фантазиям и разглагольствованиями. Девушки быстро пролистали дневник размышлений до конца и обнаружили что последняя запись была сделана отнюдь не хозяином дневника. Неровные, пляшущие буквы, выведенные рукой брата Нии описывали печальные события, свидетелем которых ему довелось стать.

— Илая, Илая очнись! — Ния трясла юношу за плечо пытаясь вырвать его сознание из липкой паутины сна.

Все происходившее казалось нереальным, перед взором все плыло, голова раскалывалась от боли, мерзкий привкус железа во рту вызывал тошноту. Илая попытался приподняться на локтях, от резкого движения желудок взбунтовался и его вырвало прямо на постель. В желчной рвоте присутствовали черные комки свернувшейся крови. Ния отерла лицо юноши смоченной в воде тряпицей и дала напиться из медного кувшина, забрав его с письменного стола в центре комнаты. За столом, не отрываясь от изучения пожелтевших от времени пергаментных свитков, в окружении неровных стопок тяжелых фолиантов, сидела Сибрис.

— Рада, что тебе уже лучше. — деловито сказала она. — Мы очень обеспокоились, когда с тобой произошел припадок.

— Припадок? — охрипшим голосом уточнил Илая.

— Да, в той секретной рунной комнате, — Сибрис махнула рукой в направлении потайной двери, скрывавшей разграбленное хранилище Ихора. — Я изучила кое-какие из этих книг и пришла к выводу что безопасно там могут находится только маги или даханавары завершившие обращение. Тебе стало плохо из-за того, что Ихор в твоем теле еще, как бы это выразится? — она сделала неопределенный жест рукой, пытаясь подобрать нужное слово.