Следующее тело лежало под столом, ноги в коленных суставах были отделены и лежали рядом, они пострадали намного меньше остального тела.

— А этому похоже не повезло больше остальных — сгорел заживо, как только лишился ног. Ужасная смерть!

Так они обошли вокруг стола, отдавая дань каждому, павшему в неравной битве, даханавару. То что это были именно они не оставалось сомнения, огонь слизав плоть с черепов обнажил явную особенность даханаваров — крупные и удлинённые клыки. Мутацию привнесенную в тело человека демонической составляющей Ихора. У нескольких черепов на верхних челюстях клыков не хватало, Воины Пепла, мерзкие мародеры, забрали их в качестве трофея.

— Я думаю, что нападавших было не менее восьми человек, но и не более десяти. Видите? Два тела из четырнадцати присутствующих принадлежат нападавшим, остальные — даханаварам. — подвела итог Сибрис.

Ния подтвердила, что видела в деревне как минимум семерых, не считая Чужака. Да, теперь они так и называли Блейза — Чужак. Потому как сотворенные Блейзом злодеяния всем троим по натуре были чужды, и вызывали острое желание отомстить ублюдку.

— Что позволило настолько ослабить умелых воинов, что бы простые смертные могли их перебить как цыплят? — удивилась Ния.

Илая нагнулся и пошарил под столом извлекая из под него донышко разбитого винного кувшина. Пятна запекшиеся на дне содержали черный кристаллический порошок. Он показал находку обступившим его девушкам, стараясь не прикасаться пальцем к спресованному на дне осадку.

— В вино, которое пили даханавары, был подмешен толченый рог черного единорога. Для нас это смертельный яд. — пояснил Илая харемке.

— Я знаю это, потому что в Мирцее дротиком из этого рога был смертельно отравлен даханавар спасший мне жизнь — Шамиль Тень.

— Значит, вот как всё было… — задумчиво произнесла Ния. — Да, это дело рук Чужака, он достаточно вероломен что бы пойти на такое и отравить своих братьев.

— Отравил и впустил в замок отряд Воинов Пепла, что бы они расправились с даханаварами, а после сжег их тела, что бы никто не узнал, что здесь произошло. — согласилась Сибрис.

— И напал на деревню Нии, что бы не осталось никого в живых кто бы мог рассказать, что он был здесь и догадаться что сделал.

— Никто, кроме меня и Ла-тонга. Я не нашла среди обугленных тел своего брата, а значит он может быть еще жив.

— Ты уверена? — переспросила девушку Сибрис.

— Уверена, как в том что вода мокрая, а солнце поднимается на востоке. У моего брата на запястье должен быть браслет из метеоритного железа, но не у одного из мертвецов его нет.

— Может Воины Пепла забрали его, как трофей? — предположил Илая.

— Или его расплавил магический огонь? — добавила Сибрис.

— Нет! — Ния улыбнулась и покачала головой. — Это очень особенный браслет. На него не действует магия. Мой брат никогда бы не расстался с этим браслетом — он сокровище предающееся из поколения в поколение в нашей семье.

— Тогда у нас еще есть шанс найти Ла-Тонга. — согласился Илая.

— Надеюсь он прошел обращение полностью и стал даханаваром. — добавила Сибрис. — Он мог бы помочь тебе с прохождение ритуала, Илая.

— Вот! Я нашла это под скамьей, на которой сидел мужчина с медальоном похожим на твой, но без камня. Огонь расплавил цепь, но не тронул медальон. — Ния протянула Илае связку ключей на деформированном от жара стальном кольце.

— Это ключи приора! — воскликнула Сибрис. — Какая же ты умница, Ния! Нам стоит поскорее заглянуть в его покои, возможно там мы найдем сведения о Чужаке и твоем брате.

— Ты права, Сибрис, но прежде нужно похоронить тела моих братьев. Они заслуживают что бы после смерти к ним отнеслись достойно. — осадил её пыл Илая.

Девушки согласились с ним и занялись активной подготовкой к траурной церемонии сожжения останков даханаваров во дворе замка. Поленья нашлись в подсобном складском помещении возле просторной кухни на первом этаже, а масла было вдоволь в погребах. Одной дубовой бочки в половину человеческого роста высотой, которую Илая выкатил во двор для погребального костра, было предостаточно. Саваном для мертвецов послужили алые бархатные шторы снятые девушками в покоях приора.

Когда золотые языки очистительного огня взметнулись в ночное небо, Илая готов был поклясться, что слышит в реве огня пожирающего останки, мерное и спокойное дыхание великана. Ния запела погребальную песню харемов. Прощальная песня лилась подобно серебряному ручью. Давно забытый язык, на котором пела юная шаманка, будто срывал покровы с души обнажая ту скорбь которая притаилась в сердце каждого из этой троицы. Илая видел в огне лицо своей молодой и прекрасной матери, так давно покинувшей этот мир и своего сына, лицо Шамиля, ставшего ему другом и братом. Сибрис слышала голоса родителей, которые шептали ей как любят свою дочь, как они хотели бы быть с ней рядом, перед ее взором проплывали лица тех, кого она потеряла в древней гробнице и тех, кого утратила уже позже, ступив на путь воина. Ния пела и песнь ложилась целебным бальзамом на их израненные сердца. Широко раскинув руки в стороны шаманка стояла лицом к костру, ее пальцы и кисти трепетали и казалось, что девушка играла на арфе, струнами которой стал холодный свет звезд. Звезды, как глаза древних богов и героев, мудро и понимающе взирали на маленькую огненную точку из своих немыслимых небесных далей. Это была древняя магия, магия прощания, магия памяти предков, и она исцеляла души, придавая каждому силы верить в то, что наступит утро а вместе с ним наступит новый день. Верить, что жизнь продолжится дальше.