Серегил внимательно посмотрел на вирессийца, прекрасно понимая, что за этой неожиданной поддержкой скрываются какие-то собственные интересы Юлана.

— Так что же, ограничения, на которые согласились скаланцы и сам Серегил, ничего не значат? — фыркнула Лхаар-а-Ириэль. — Если так, то почему бы тирфэйе просто не взять у нас то, что им нужно, не спрашивая согласия? Ты создаешь опасный прецедент, Юлан. Были выдвинуты условия, на них было получено согласие. Скаланцы и изгнанник должны их выполнять.

— Скаланцам был причинен вред! — возразила Адриэль. Бритир поднял руки, призывая к порядку.

— Это все тоже нужно тщательно обсудить. Нам нужно время на размышления. Назиен-и-Хари, продолжаешь ли ты настаивать на тетсаге против этого человека, Серегила из Римини?

— Честь требует этого, — сурово ответил Назиен. — Он нарушил условие. Его кирнари должна взять на себя ответственность за него.

Алек так стиснул кулаки, что пальцы побелели. .

— Этот неблагодарный сукин сын…

— Нет, Алек, — поспешно прошептал Серегил. — У него нет выбора.

Адриэль поднялась и низко поклонилась.

— С глубокой грустью я признаю справедливость твоего требования, кирнари. Своей честью и честью своего клана клянусь держать изгнанника под стражей, пока не будет принято решение лиасидра.

— Хорошо, — сказал Бритир. — Мы снова соберемся завтра утром и продолжим обсуждение. Райш-и-Арлисандин, ты вызовешь Амали-а-Яссара. Коратан-и-Мальтеус, ты должен до следующей луны доказать свои обвинения.

Клиа встрепенулась и протянула к принцу здоровую руку. Он выслушал сестру и спросил:

— Что насчет голосования?

— Его придется отложить, пока не решатся другие дела, — ответил Бритир.

— Проклятие! — прошипел Алек.

Прозвучала заключительная молитва, и толпа медленно начала расходиться. Серегил наклонился к Алеку, словно желая утешить друга, и быстро прошептал ему на ухо:

— Потребуй, чтобы тебе разрешили остаться со мной. Устрой сцену.

Алек бросил на него удивленный взгляд.

— Что? Я не могу…

— Сделай, как я говорю!

— Пойдем, Серегил, — окликнула его Адриэль.

— Позволь мне пойти с ним! — выкрикнул Алек, хватая Серегила за руку. Он покраснел, когда Бека и Теро изумленно обернулись, но продолжал упорно цепляться за друга.

Адриэль сочувственно похлопала его по плечу.

— Мне очень жаль, дорогой мой, но такое совершенно невозможно.

— Это моя собственная вина, тали, — сказал Серегил, с оскорбленным видом отрывая от себя руки Алека. — Успокойся. Ты навлекаешь позор на нас обоих.

— Я не могу этого вынести, — простонал Алек, закрывая руками пылающее лицо. — После всех наших стараний вернуться сюда!

— Возьми себя в руки, мальчик. Не устраивай спектакля, — с отвращением бросил Коратан.

От Серегила потребовалась вся еще сохранившаяся сила воли, чтобы посмотреть в глаза сестре и лицемерно прошептать:

— Мне так жаль, Адриэль… Он ведь еще очень молод. Может быть, ты разрешишь мне занять на эту ночь мою прежнюю комнату? Тогда по крайней мере мы видели бы окна друг друга…

— Та комната ничем не хуже других, — согласилась Адриэль, не скрывая того, что шокирована поведением Алека.

— Ну вот, — выдохнул Серегил, обнимая Алека. Юноша тайком бросил на него вопросительный взгляд, и Серегил на языке знаков незаметно показал ему: «Сегодня ночью на разведку». — Старые секреты, — прошептал он вслух, целуя Алека на прощанье.

— Пусть повезет в сумерках, — пробормотал Алек в ответ, и Серегил с облегчением перевел дух.

Когда он повернулся, чтобы последовать за Адриэль, его схватил в неумелые объятия Теро, что было совершенно ему несвойственно.

— Удачи тебе, друг мой, — прошептал он и сунул ему какой-то маленький сверток. — Помни о своей природе и положись на нее.

— Непременно, — пообещал Серегил, пряча в карман загадочный подарок.

Серегил лежал на пыльной постели, глядя в темноту и стараясь не думать о всей той лжи, которая в конце концов привела его сюда, в заброшенную комнату его детства. Заставив себя не видеть боли и беспокойства на лицах близких, он теперь был отделен от них более непреодолимой пропастью, чем когда неделю назад покинул Сарикали.