Напрягая последние силы, я пытался освободиться. Мне это немного удалось, и я прижал его к краю письменного стола. В это мгновение я увидел, как дверь в соседнюю комнату открылась и женская рука, размахнувшись, опустила бутылку на мою голову. Для меня сразу же наступила ночь.

Когда я пришел в себя, я лежал перед верандой в саду.

Где-то били церковные часы. Звезды на небе стали бледнеть.

Мягкий утренний ветерок шевелил верхушки сосен. Я ухватился за перила веранды и подтянулся вверх. Моя нога наткнулась на что-то металлическое. Мои поломанные часы. На темном фоне возвышалась темная спокойная громада виллы.

Бесполезно было искать в ней что-либо. Дом был снят лишь на один день.

Мое правое бедро болело, в голове стоял шум, живот горел, а все это вместе покрывало меня холодным потом. Опершись о перила, я задумался.

Когда я потихоньку двинулся в путь, придя наконец в себя, мне приходилось отдыхать у деревьев каждые двадцать метров. Спустя пятнадцать минут я стоял у своей машины. Натянув плащ поверх разорванного смокинга, я сел за руль и поехал. Каждая колдобина на проселочной дороге больно отдавалась на моей битой, голове.

Спустя некоторое время я остановился и вытащил сигарету.

Когда я закурил и хотел поехать дальше, колымага Джойса не завелась. Я попробовал еще и еще, потом плюнул и пошел пешком. До ближайшего местечка было девять километров. К счастью, меня посадил к себе в машину шофер грузовика, шедшего в Париж. Я попросил довезти меня до Северного вокзала и дал шоферу двести франков, а затем взял такси и назвал адрес Джойса.

Во время поездки я вытащил мое портмоне и обследовал его содержимое. Мне кое-что бросилось в глаза. Я помнил, что мои трехтысячефранковые билеты были старыми и замызганными. Теперь же у меня оказались три новых, пахнувших типографской краской. И еще одно!
– письмо Поля исчезло.

Было уже половина шестого, когда я позвонил у двери квартиры Джойса. Он открыл дверь мне совсем заспанный, я стянул с себя плащ и повалился на кушетку.

– Черт возьми, на кого ты похож!
– воскликнул Джойс.
– У меня такое впечатление, будто тебя вытащили из-под товарного поезда!

Он побежал на кухню, чтобы разогреть кофе, и принес бутылку, стаканы, а затем приготовил мне постель. Тем временем я вымылся в душе, привел в порядок свое разбитое лицо, прижигая йодом многочисленные ссадины. Наконец я улегся, и Джойс подал мне кофе прямо в постель. Я начал рассказывать ему о том, что со мной случилось, и ухитрился заснуть на середине своего рассказа.

Глава 3

Я проснулся в два часа дня. Голода я не чувствовал, но меня одолевала сильная слабость. Джойс, очевидно, уже ушел. Кое-как проковыляв в душ, я побрился. Там я обнаружил, что все мое тело было покрыто ссадинами и синяками, а глаз был подбит.

Одевшись, я уселся в гостиной за завтраком. Послышалось звяканье ключа в двери, и в комнату поспешно вошел Джойс, бросивший на стол утренний выпуск газеты.

– Никки, мужайся и не падай в обморок, когда заглянешь в газету. Человек, который убил Бервиля, это ты!

– Что? Ты сошел с ума!

Я встал, отбросив в сторону салфетку, и схватил газету.

Моя фотография была помещена на верхней трети первой полосы. Крупным шрифтом там было написано:

ПОЛИЦИЯ ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЧАСОВ ОБНАРУЖИЛА УБИЙЦУ БЕРВИЛЯ!

За такой шапкой следовало: "Расследованием руководил уголовный инспектор Гастон. В воскресный вечер, в своей квартире был найден убитый генеральный директор Марокканской урановой компании Поль Бервиль. Сегодня утром расследование было успешно закончено. Разыскивается преступник, пианист из бара Николае Фольдекс. Вчера в центральном парижском банке, со счета Бервиля, он снял 500 тысяч франков. В отеле, где он проживал, в его комнате было найдено оружие, из которого, как было установлено полицией, и был произведен смертельный выстрел. На браунинге найдены отпечатки пальцев Фольдекса. Преступник пока не обнаружен".

Я опустился на кушетку, налил кальвадоса и сделал еще глоток.

– Дружище, - сказал я, - они просто обалдели.

Я взял газету и стал смотреть на свое изображение. Возле фотоснимка были опубликованы мои приметы: рост 184 см, возраст 33 года, спортивный вид, густые, коротко остриженные черные волосы, серо-зеленые глаза.

Несколько минут мы молчали. Джойс расхаживал по комнате, потом бросился в кресло и стал набивать трубку.

Первым заговорил я.

– Пока все складывается для нас удачно.

– Хотел бы я знать, что ты называешь удачей?

Я занялся приготовлением бутерброда.

– Фотография в газете десятилетней давности. Если меня по ней кто-то сейчас узнает, значит, он обладает даром волшебника.

– Это верно, - согласился Джойс, - по ней ты выглядишь восемнадцатилетним карманником.

Это же счастье. А то, что сегодня утром я пришел к тебе, а не в отель, где меня ожидала полиция, разве это не удача? Мы-то ведь не собираемся являться в полицию и рассказывать мою историю. Это было бы равносильно тому, чтобы самому накинуть себе петлю на шею.