«Твой папа еще на работе. – Я ставлю быка около стула отца. (Тем временем я сажусь вместе с Тобиасом на пол, чтобы приступить к игре.) – Сестра и брат сейчас где?» – «В их комнате», – отвечает Тобиас и неожиданно ставит брата-крокодила и сестру-лошадь к стулу матери.

«Сейчас полседьмого вечера, и лошадь ржет: „Привет, медведь! Мог бы ты принести молока?”» – такими словами я начинаю сцену, при этом двигаю фигуру лошади поближе к медведю и смотрю на медведя, а не на Тобиаса, чтобы подчеркнуть символический уровень происходящего. Мальчик выжидающе откидывается назад, для меня это признак того, что он еще не может играть вместе со мной. В ответ на это я, вопросительно глядя на Тобиаса, обмениваюсь ролями с его медведем и продолжаю: «Бррумм, как это так?! Я же вчера приносил! Сегодня пусть крокодил принесет!» Я беру лошадь: «Нет, очередь крокодила была вчера, а сегодня – твоя!» Медведь: «Не может быть, бррумм! Всегда я! Это несправедливо!»

«Лошадь злится?» – спрашиваю я. Тобиас и мать соглашаются. Мать вкратце изображает, как она ругается, и я проигрываю это с фигурой лошади на символическом уровне.

«Что теперь делает медведь?» – поворачиваюсь я к Тобиасу. «Он разозлился и убежал в свою пещеру», – говорит он, двигает медведя по направлению» к камням и прячет его между ними. «А если лошадь сейчас сюда придет?» – спрашиваю я, одновременно двигая лошадь по направлению к пещере. «Тогда медведь положит камень перед входом в свое жилище», – отвечает Тобиас и кладет камень так, что медведя больше нельзя увидеть. Лошадь думает вслух: «Ой-ой! Сейчас мы снова поссорились, хотя мы и друзья. Что же мне теперь делать?» Таким образом я изображаю реакцию матери, которая мне рассказывала об этом на прошлой встрече.

Интервенция: «А можно еще и по-другому поиграть. Я сейчас разделю медведя-Тобиаса на дружелюбного медведя (я выставляю медвежонка) и разгневанного медведя (я ставлю рядом фигуру большого агрессивного медведя, вставшего на задние лапы. Оба медведя стоят напротив лошади). Я представляю себе, что это две части, которые ты в себе чувствуешь: желание, чтобы мама тебя любила, как ты ее любишь, – и гнев, который ты испытываешь, когда с тобой несправедливо обращаются. Тогда история, наверное, будет такая».

И я облекаю в слова амбивалентность этих двух сторон: «Жаль, что снова произошла ссора». – «Но я не хочу всегда ходить за молоком!» и т. п.

Чтобы сохранить только что введенный символический уровень четким и ясным, я не двигаю фигуры, а указываю на них рукой. Боковым зрением я наблюдаю за Тобиасом, чтобы видеть, соответствует ли действительности то, что я говорю, однако диалог не прерываю. После этого я изображаю следующее: маленький медведь печален и, хочет к маме, а разгневанный медведь не позволяет ему этого. Тобиас совершенно заворожен происходящим.

Я усиливаю драматизм и двигаю лошадь-мать, опираясь на рассказ матери на нашей прошлой встрече: «Медведь! Выходи сейчас же!»

«Убирайся! – рычит разгневанный медведь. – Видишь мои лапы? Бррумм!»

Тобиас одобрительно смеется, когда лошадь убегает прочь.

«И никто не замечает, как печален маленький дружелюбный медведь», – добавляю я, после чего Тобиас начинает горько плакать и с несчастным видом замыкается в себе.

У матери выступают слезы на глазах, отец также тронут и, чтобы утешить Тобиаса, кладет ему руку на спину.

После того как мальчик немного успокоился, я начинаю следующую интервенцию. «Когда же дружелюбному медведю все-таки удается стать Главным?» – спрашиваю я Тобиаса. Он после некоторых раздумий рассказывает мне о своем друге Яне, как он с ним договаривается, например, о том, продолжать ли дальше строить шалаш на дереве или начать играть в футбол. Тобиас выбирает для Яна фигуру слона. Время от времени я действую фигурой разгневанного медведя, который, побуждаемый своим эгоцентризмом, пытается помешать игре друзей. Но маленький медведь не хочет позволять большому медведю испортить дружбу, и я поддерживаю его, действуя фигурой слона.

Интервенция: «Можно ли сказать, что это нехорошо, когда разгневанный медведь ведет себя как Главный и подавляет дружелюбного медведя? – спрашиваю я и, как в цирковом номере, „сажусь” большим медведем на маленького. – Было бы лучше, если бы и дома к дружелюбному медведю больше прислушивались, как здесь во время переговоров со слоном?»

«Хочешь поиграть с диким медведем, Тобиас? Можешь, например, сказать: „Это несправедливо, я не пойду за молоком!” Или что-нибудь другое, что тебе в голову придет. Я буду маленьким дружелюбным медведем, если ты согласен». Тобиас соглашается на обмен ролями, и после нескладного начала мы приходим к веселому, несколько передраматизированному разговору-ссоре между двумя частями.

Время от времени я играю лошадью-мамой, упрекая разгневанного медведя, но тем не менее возражаю ей от имени маленького медведя: «Не смотри всегда только на сердитого медведя, иначе ты забываешь, что и я тоже тут». Эта последняя реплика предназначалась специально для матери.

Под конец я прошу дружелюбного медведя сказать разгневанному: «Ты очень-очень сильный и упрямый. Но ты так портишь всем настроение! Я быстро приношу молоко, ведь я футболист! И пока ты бесишься, я уже снова буду тут. Дело сделано, и у нас есть еще время поиграть. Можешь мне помогать во время ссор, на школьном дворе, но не здесь!»