Уильям Фолкнер
Засушливый сентябрь
1
В кровавых сентябрьских сумерках - после шестидесяти двух дней без дождя - он распространился словно пожар в сухой траве: слушок, анекдот, как угодно называй. Что-то такое насчет Минни Купер и негра. На нее напали, ее оскорбили, перепугали: ни один из тех, что собрались субботним вечером в парикмахерской, где под потолком, волнами застоявшихся лосьонов и помады возвращая им их же несвежее дыхание и запахи, вентилятор колыхал, не очищая, спертый воздух, - не знал достоверно, что же произошло.
– А только это не Уил Мэйз, - сказал один из парикмахеров. Худощавый, рыжеватый человек средних лет, с добрым лицом, он в это время брил заезжего клиента.
– Я знаю Уила Мэйза. Он ничего парень, хоть и черномазый. Да и Минни Купер я знаю.
– Что же ты про нее знаешь?
– сказал другой парикмахер.
– А кто она?
– сказал клиент.
– Молоденькая девчонка?
– Да нет, - сказал парикмахер.
– Ей, я так полагаю, под сорок. Незамужняя. Потому-то мне и не верится...
– При чем тут верится - не верится!
– сказал нескладный юнец в шелковой сорочке, взмокшей от пота.
– Чье слово важнее - белой женщины или черномазого?
– Не верится мне, что Уил Мэйз способен такое сотворить, - сказал парикмахер.
– Уила Мэйза я знаю.
– Тогда, может, знаешь, кто это сотворил? Да не ты ли и помог ему бежать из города, раз ты так черномазых обожаешь?
– Не верю, чтобы вообще кто-то такое сотворил. Не верю, чтобы что-нибудь стряслось. Да вы сами раскиньте мозгами. Не знаете, что ли, когда мужа нет, женщинам этим, чем старше становятся, так и лезет в голову всякий вздор, который человеку...
– Тоже мне белый!
– сказал клиент. Он завозился под простыней. Юнец вскочил на ноги.
– Не веришь, значит?
– сказал он.
– Так, по-твоему, белая женщина врет?
Парикмахер задержал бритву над привставшим клиентом. Он не глядел по сторонам.
– А все эта чертова погода, - сказал другой.
– В такую погоду человек способен на любую дурь. Даже с Минни Купер.
Никто не засмеялся. Парикмахер сказал мягко, упрямо:
– Никого я ни в чем не обвиняю. Просто я знаю, да и вы, ребята, знаете, что женщина, которую никогда никто не...
– Иди поцелуйся со своими негритосами!
– сказал юнец.
– Заткнись, Крепыш, - сказал другой.
– Разберемся, что к чему, а времени, чтоб действовать, у нас навалом.
– А кто? Кто будет разбираться?
– сказал юнец.
– Еще чего выдумали! Да я...
– Ты белый что надо, - сказал клиент. Взмыленная борода придавала ему сходство с ковбоями, как их изображают в кино.
– Втолкуй им, парень, сказал он юнцу.
– Если в вашем городе не осталось белых мужчин, можешь рассчитывать на меня, даром что я всего-навсего коммивояжер и не здешний.
– Послушайте, ребята, - сказал парикмахер.
– Сперва разберитесь, что к чему. Уила Мэйза я знаю.
– Ну дела!
– вскричал юнец.
– Подумать только, белый из нашего города...
– Тихо, Крепыш, - сказал второй.
– Времени у нас навалом.
Клиент выпрямился в кресле. Он посмотрел на говорившего.
– По-вашему, значит, можно стерпеть, когда черномазый нападает на белую женщину? И вы, белый, его оправдаете, правильно я вас понял? Катитесь-ка лучше обратно на Север, откуда приехали. Нам здесь таких не нужно.
– Причем тут Север?
– сказал второй.
– Я в этом городе родился и вырос.
– Ну дела!
– сказал юнец. Он обвел всех напряженным, недоумевающим взором, словно стараясь припомнить, что же хотел сказать или сделать. Рукавом он вытер лоб, покрытый испариной.
– Черт меня побери, если я допущу, чтоб белую женщину...
– Втолкуй им, парень, - сказал коммивояжер.
– Богом клянусь, пусть они только...
С грохотом распахнулась стеклянная дверь. На пороге, раздвинув ноги, легко удерживая в равновесии плотное тело, остановился человек. Ворот белой рубашки расстегнут, на голове фетровая шляпа. Разгоряченный, наглый взгляд мгновенно охватил всех присутствующих. Фамилия этого человека была Мак-Лендон. На фронте он командовал солдатами и получил медаль за доблесть.
– Ну, - сказал он, - так и будете сидеть да терпеть, что на улицах Джефферсона черномазый подонок насилует белую женщину?
Крепыш снова вскочил. Шелк сорочки плотно облегал его тугие плечи. Под мышками набрякли два темных полумесяца.
– Вот и я про то! Я же им слово в слово...
– А там и вправду что-то было?
– спросил третий.
– Не впервой же ей мерещится. Пинкертон тут верно говорил. Помните, прошлый год она вопила, что с крыши мужчина подглядывает, как она раздевается?