Неожиданно дверь лекарской резко распахнулась, и в неё буквально ворвался пожилой мужчина и, через одышку быстро бежавшего, прохрипел: «Хозяин!», – кинулся к Фёдору, сидевшему на кушетке. Со слезами на глазах опустился перед ним на колени, шепча: «Хозяин, вернулся! Слава Проматери!». Фёдор с удивлением и недоумением смотрел на мужчину, пытаясь сказать, что он не хозяин, но язык не слушался, не поворачивался, и он вопросительно посмотрел на графиню.

– Павлис, успокойся, – мягко, успокаивающе, сказала графиня. – Граф ещё не совсем здоров. Лучше проверь, как подготовили покои графа, и через два часа прикажи подать в них обед. Для меня, как обычно, и для графа то, что сготовили.

Павлис поднял глаза на хозяйку, вытер ладонью сбежавшую слезу.

– Дда, дда, я сейчас, – поднялся с колен. – Простите, что не сдержался.

– Павлис, как дела у дочери? Благополучно ли прошли роды? – спросил Джулиус.

– Всё хорошо, – на лице мужчины появилась улыбка. – Родился мальчик. Сийра…, – и словно опомнившись, – сийр, – повернулся к Фёдору, – Эсмунд просит твоего благословения для сына и разрешения дать ему твоё имя.

Фёдор вскинул глаза на графиню с немым вопросом: «Как быть?». Она едва заметно кивнула, подбадривая и одобряя.

– Да будет так, – произнёс Фёдор первое, что возникло в голове. – Носить твоему внуку имя Фё… Теодор и быть ему умелым и храбрым воином, как его отец. Подарок же надо, наверно? – снова вопросительный взгляд на графиню.

– Да. Павлис, граф принесёт подарок для твоего внука, как только окончательно поправится, – проговорила Элоизалия. – Ступай.

Павлис, низко поклонившись, вышел.

– Теодор, это твой камердинер с двенадцати лет, – объяснила. – Он вместе с нами поможет тебе «вспомнить» очень многое, в том числе и из детства.

«Вот как. Я теперь граф. Справлюсь ли? А эта красивая юная женщина моя жена. Ещё должны быть дети. Двое. И где же дети?».

– Дети в гостях у дедушки, моего отца, – ответила графиня, как оказалось на заданный вслух вопрос. – Я ещё не сообщала им о твоём возвращении. Джулиус, переносите графа в его покои. Он очень слаб и не сможет идти. Ему бы ещё поспать.

Джулиус подошёл к Фёдору, провёл рукой над его головой и Фёдор, опустившись на подушку, погрузился в сон.

Глава 3

Проснулся Фёдор на широкой кровати раздетый до исподних штанов и укрытый лёгким покрывалом цвета перетомлённого в печи молока. Над ним нависали занавеси тёмно-зелёного цвета, не очень плотные, но и не просвечивающиеся, закрепленные на потолке вроде шатра, раздвинуты с боков и подвязаны толстыми золотого света шнурами с кистями на концах. Подвязанные свободно за концы занавеси мешали обзору.

Откуда-то появился Павлис. Захлопотал вокруг него. Раздвинул занавеси на окне, впуская солнечный свет.

– Выспался, сийр? – вопрос не требовал ответа. – Вот халат новый хозяйка велела сшить, – взял со спинки стула серый с жемчужным отливом халат из мягкой, но плотной ткани.

Фёдор поднялся, спустил ноги на ковёр с длинным мягким ворсом. Ковёр был коричневым, но не однотонным, а тёмным, светлым и средней насыщенности тонами, ограниченными чёрным цветом, составляющими оригинальный узор. Преобладал светло-коричневый цвет, словно разбавленный молоком, служивший фоном. Павлис помог надеть халат и опоясал хозяина золотистого цвета поясом с кистями на концах.

«Словно занавесь перехватил», – подумал Фёдор. Халат оказался впору, но, по его мнению, слишком длинён – не выше щиколоток. Похожий халат он видел у зятя, мужа старшей сестры, служившего у своего дяди приказчиком. Жила сестра с мужем в Ленинграде недолго. Свернули НЭП, и дядя уехал за границу, а сестра с мужем вернулись в родную деревню. Вот зять в подобном халате щеголял дома перед гостем, когда Фёдор ещё до женитьбы приезжал к сестре в Ленинград в гости.

– Вот, сийр, не ходи босиком, – Павлис отвлёк Фёдора от воспоминаний, пододвигая домашние туфли без пяток из мягкой коричневой кожи, украшенные золотыми(?) пряжками с зелёными камнями.

– Павлис, где я могу оправиться? – Павлис недоумённо посмотрел на Фёдора. – Где тут уборная?

– Ох, ты ж! Хозяйка говорила, что ты памяти лишился. Пойдём сюда.

Павлис обошёл кровать и указал на две неприметные, не выделяющиеся на фоне деревянных тёмных панелей немногим выше роста человека, двери. Что и выделяло их, так толи золотые, толи золочёные витые ручки, украшенные в верхней части шариком с зелёным камнем в центре.

Павлис открыл одну из них. За ней была уборная с отверстием в полу, как в уличном нужнике, накрытом крышкой. Рядом, из другой стены торчал кран с ручкой. Под ним овальный таз с дыркой, закрепленный на трубе, уходящей в пол, рядом с отхожим местом. Это чтобы руки помыть. Тут и полотенце висит.