— А кто искал?

— Ты, — легкий наклон влево.

Что? Как она могла искать саму себя?

— Весь вечер занимаешься поисками проблем на свою задницу.

Она всматривалась в его лицо, ища там… что-то. Кроме злости, к ней она привыкла. И нашла.

— Ревнуешь?

Спокойный вопрос, без улыбок и ироничного тона, скопировав его наклон головы.

Теперь его взгляд блуждал по ее лицу, глазам, волосам. Дернул щекой, и подцепил пальцем красную прядь.

В чем дело? Ему будто подсунули пирожное, вкус которого он хорошо знает, а сверху измазали отвратительным горьким кремом.

— Наслаждаешься? — уголок его губ чуть дернулся наверх.

— Что ты имеешь в виду?

Разговор напоминает диалог в психушке: когда только один понимает, что происходит, потому что это его личный бред.

Или не бред…

— Так это ты сделал, да? — она все еще не до конца верила в смысл слов, которые произносила. — Из-за тебя я не могу нормально покрасить волосы? Какого черта, Дейвил?

Взывать к совести бесполезно, конечно. У него ее отобрали сразу, как только он появился на свет. С воплями: "Отдай, тебе не надо!"

— Моя личная формула, — хмыкнул, смотря с откровенным вопросом: "И что дальше?"

Да ничего!

— Сними, — потребовала твердо. — Убери. Деактивируй. Ты не имел права… Да черт возьми, это мои волосы!

— Мне не нравится красный.

Ему не нравится?

— Убирай! — Феликса не собиралась мириться с его выходкой. — Сейчас же, Дейвил! И как тебе вообще в голову пришло…

— А тебе? — перебил резко.

— Мне все нравилось! Я два месяца ходила с красными волосами, а стоило вернуться в Дартмур, и все пропало. И как я не догадалась, что один самовлюбленный идиот приложил к этому свой чертов кристалл?!

Он дернул ее за талию на себя.

— Следи за языком, — зло выдохнул в губы.

Горячая ладонь наметилась вверх, к голой спине. Вздрогнула от прикосновения кожи к коже. Не так как с Биллом.

Те руки. Нужные.

— А то что? — твердость в голосе удалось сохранить.

Хотя это теперь казалось неважным. Потому что от него пахло весной и миндалем, а зеленые глаза затянулись темными прожилками, и в них отражение ее, янтарных.

Чистое пламя. Вечное противостояние двух крайностей. Его. И ее.

Она неосознанно потянулась к его шее, и глубоко вдохнула. Ей нужно. Необходимо втянуть его в себя, потому что этот запах — нечто, без чего организм отказывался функционировать нормально.

Повела носом наверх, к волосам, прикрывая глаза от наслаждения.

"Я точно больная. Нельзя так кайфовать от его аромата".

Он гулко сглотнул, наблюдая за ней. Отбрасывая подальше желание оторвать обсоску руки. Он сделает это после. Потом. А пока — только она. Сладкий запах кокоса и шоколада, которого не хватало. И не хватает. Всегда будет мало.

Кончик ее носа коснулся щеки, скулы. Потерлась, словно спрашивая разрешения. Прося. А у него в голове пронеслось обещание самому себе: "Одноразовый трах. Больше не повторится".

Она почувствовала, как дернулась его щека, видела, как искривились губы от злости. Провела пальцами по шее — почти не касаясь, убеждая его и себя, что им это нужно. Сейчас.

Эпизод 43. Продолжение

Его глухой рык потерялся в ее губах. Поцелуй с оттенком боли и вкусом пунша. То, что он хотел сделать, каждый раз представляя, как врывается к ней в душ и вжирается поцелуем. Грубо. Без нежностей. Они ей не нужны. Она горит так же ярко, как и он. Вместе с ним.

Все внутри ее победно застонало, когда она зарылась в его волосы. Пропустила пряди через пальцы, сжала, и, казалось, что лучше быть не может.

Может.

Он прижал ее спиной к стене, не отрываясь от губ. Посасывая и покусывая свой самый вкусный десерт. И плевать на красные волосы. Она всегда будет той Фоукс, способной свести с ума просто проведя носом по его шее, вдыхая его, как зависимая. И он уже готов на все, лишь бы она не остановилась. Не ушла. Не исчезла.

Хотя куда она может уйти на ватных ногах? Колени подгибались, высокие каблуки не помогали, а только мешали. Феликса цеплялась за его плечи. Пиджак. Рубашка. Почему на нем столько одежды?

Стащила плотную ткань, отбрасывая на стол поверх тыкв. Пуговиц на рубашке чертовски много. Кто их придумал? Зачем? Боже, когда они кончатся?

Его руки исследовали ее тело, будто бы он мог его забыть. Только под кристаллом забвения, и то эти воспоминания найдут дорогу обратно. Его язык исследовал ее рот. Идеально. Так хорошо, что становилось плохо.