За год до этого он сожалел, что был слишком занят для того, чтоб принять приглашение правительства Канады осмотреть Национальный заповедник Джаспер-парк в северной части Скалистых гор и в качестве гостя совершить поездку по Канаде. Они пригласили его повторно в 1914 году.

«Железнодорожная компания «Грэнд Транк», — писал полковник Роджерс, — предоставит личный поезд, который будет ждать вас в Квебеке или Монреале, отправит вас, куда вы пожелаете в Восточной Канаде, на Великих озерах выделит свой самый лучший пароход, еще один поезд будет ждать вас в Форт-Уильяме, откуда по железным дорогам вы совершите западную часть вашей поездки».

Это была честь, от которой ему вовсе не хотелось отказываться; он проедет по земле Паркмэна, пройдет по лесам ирокезов, описанным в «Изгнанниках». Его поездка по Канаде, в которой обычно красиво оказывают почести, обещала превратиться почти в королевское турне. Но для начала они с Джин провели бурную неделю в Нью-Йорке, где американцы опять претендовали на него как на свою собственность. В 1894 году он был известным писателем. Теперь же стал великим человеком. Но, как показали события, ему по-прежнему было чуждо чванство.

Приветственные послания уже появились в печати, когда лайнер «Олимпик» проплывал мимо очертаний небоскребов нижней части Манхэттена. Он и Джин позировали перед кинокамерами и фотоаппаратами, их, как казалось, окружили все на свете репортеры. Как изменились эти очертания, где теперь возвышалось здание Вулворта!

«О, когда я был здесь в последний раз, самым высоким было здание Тауэр! Это что? Результат права женщин на голосование?»

Термометр показывал девяносто два градуса по Фаренгейту. Изнывая от жары в черном пиджаке, в белом жилете и котелке, он выстреливал ответы. Одним из пассажиров на лайнере был некий господин Р.Х. Баскервиль, что вызвало большое любопытство и некоторое замешательство.

«Вы сказали, полковник Рузвельт? Это великий человек. Если он говорит, что открыл реку в Бразилии, можете быть уверены, что так это и было. Право женщин на голосование? По моему мнению…»

Они остановились в отеле «Плаза». В вестибюле его опять окружили газетчики, а в это время Джин, сидя в розовой гостиной в их номере, наблюдала за грозой над Центральным парком и отвечала на вопросы женщин. Он был особенно польщен тем, что они все как один написали, что выглядит он примерно на сорок и из него бы получился прекрасный полицейский — регулировщик транспорта. Но некоторые заголовки, появившиеся в тот же вечер и на другой день, резали глаза подобно яркому свету, вспыхнувшему в темной комнате.

Нью-йоркская «Уорлд», 28 мая:

«ПЕРЕД НАМИ ШЕРЛОК; ОЖИДАЕТ ЛИНЧЕВАНИЯ «ДИКИХ ЖЕНЩИН».

Нью-йоркская «Мейл»:

«ЛЕКАРСТВО КОНАН ДОЙЛА ОТ СУФРАЖИЗМА — ЛИНЧЕВАНИЕ».

Нью-йоркская «Американ»:

«КОНАН ДОЙЛ: ПУСТЬ СУФРАЖИСТКИ УМИРАЮТ С ГОЛОДУ».

В ужасе он кричал Джин: «Я никогда этого не говорил!»

«Но, дорогой, мне действительно показалось, что ты сказал что-то очень похожее».

«Я сказал, что «боюсь», как бы их не линчевали. А «Джорнэл» представляет дело так, будто я сказал, что возглавлю группу линчевателей и повешу их своими собственными руками».

Он был глубоко обеспокоен. Его, человека, который не мог и чертыхнуться в обществе женщины, изображают таким, будто он подвешивал суфражисток к фонарным столбам на Риджент-стрит! И теперь это невозможно было исправить.

Но все было улажено. Те же самые газетчики, которые преследовали его повсюду, за исключением момента, когда Уорден Клэнси заперся с ним в погребке в ресторане «Синг-Синг», напечатали то, что он сказал в ответ. И это было то самое. Он принял лишь одно официальное приглашение, полученное по радио, когда он находился посредине Атлантики, — приглашение на завтрак в Обществе пилигримов, одним из самых активных членов которого в Лондоне он был. Бывший посол в Великобритании Джозеф Чоут представил его как наиболее известного из живущих англичан, и он выступил по проблеме англо-американских отношений.

Неделя пронеслась головокружительно: «Все в городе казались полными решимости все нам показать». В моду входил танец танго; Бродвей уже гордился своими огнями; в «Клочке бумаги» они видели Джона Дрю и мисс Этель Берримор. В старой городской тюрьме Томбе его познакомили с английским заключенным, который называл себя сэром Джоном Греем, но был лучше известен полиции как Джо Бумажный Воротник.

«Сэр Артур, — писала «Ивнинг сан», — проявил интерес к Чарльзу Бекеру. Он все знает о Кровавом Джипе, Лефти Луи и других преступниках».

Его увлек бейсбол, когда он наблюдал за непревзойденными «Атлетике», великолепными несмотря на то, что в тот же год в Мировой серии они четыре раза подряд проиграли бостонским «Брейвз». Зрелищная сторона привлекла гостя с самого начала.

Немного позже, в Канаде, он не упустил шанса самому выйти на площадку.

В конце недели их пребывания в Нью-Йорке:

«Дойлы веселятся на Кони-Айленде» (нью-йоркская «Сан», 1 июня);

«Леди Дойл находит Кони-Айленд захватывающим, а Шерлок не может разрешить загадку хот-дога» («Ивнинг уорлд»).