– А у волка – четыре. Молодец, чудик, – еле шевельнув губами, сказал Джетт.

Он сжал мелок и по очереди написал в оставшихся трех квадратах цифры: 8, 4, 0. На этот раз надписи не растворились в стекле, они остались на месте, и все три квадрата слабо засветились изнутри.

Но дверь не открылась.

Джетт толкнул ее плечом – та не подалась. Генри покосился на часы: песка оставалось минут на восемь. Он оттеснил Джетта – слишком хилый – и попробовал толкнуть дверь сам. Лук и колчан тут же сползли с плеча, они мешали, и Генри бросил их на землю. Надавил еще раз – дверь чуть дрогнула, просто обозначая, что может открыться. Генри с кряхтением уперся в нее руками, надавил – и тут что-то произошло.

Он видел свои ладони в перчатках, распластанные на двери, а в следующую секунду к нему молниеносным движением кто-то подскочил и набросил на запястья тонкую серебристую цепь. Генри дернулся, но секунду, которую он потерял, думая только о двери, было уже не вернуть. Он развернулся, готовый броситься в драку, и увидел, что на него нацелены тридцать стрел.

– Какой же я дебил, – выдохнул Джетт. – Я все думал: что не так? У них же сапоги одинаковые.

Но Генри и без него уже понял. Нет никакого общества любителей. Это посланники.

На лице широкоплечего был страх: застывший, серый. По лицам остальных тоже было ясно, как они перепуганы, но руки на древке стрел не дрожали. Генри на секунду прикрыл глаза. Бежать некуда, догонят. Их слишком много. К тому же тугая, прочная цепь больно впивалась в запястья. Но самым странным было то, что он все еще не чувствовал страха, только удивление. А люди не такие глупые, как он думал. Они мыслили, как охотники. Прикинуться простыми ребятами, дождаться момента, когда он потеряет бдительность, и связать ему руки – его главное оружие. Как просто.

Тут зашевелились трое, лежавшие у костра, сдернули с головы капюшоны, и Генри сразу узнал всех троих.

– Подтверждаю, это они, – угрюмо, будто через силу, сказал кудрявый посланник. На ярмарке он говорил, что его зовут Олдус Прайд.

– Ха! Попались! – взбудораженно крикнул Хью.

– Привет, – дружелюбно и неловко проговорил Сван.

Генри сразу понял, что произошло. Хозяин постоялого двора вызвал из-за него посланников. Братья сообщили, куда Генри собирался идти, – туда, куда указывала подсказка Барса. Кто-то из посланников (может, даже кудрявый) понял, что указывает она на Башню загадок, и они решили устроить засаду, а попали сюда раньше Генри, потому что шли по дороге, а не петляли по лесу. Отличный был план.

Кудрявый выступил вперед. Оружия у него не было, наверное, рука еще не зажила. Он смотрел прямо на Генри внимательно и непонятно, как будто глаза пытались сказать совсем не то, что голос.

– Стойте неподвижно, или мы стреляем, – сухо проговорил он. – Вы арестованы по приказу короля.

– Послушайте, – Джетт быстро облизнул губы, – вы чего? Я-то да, ладно, я понял, за побег из Цитадели не гладят по головке, но этот-то при чем? Ну, устроил он фокус, сжег пару навесов, так они были даже не старинные, и…

– Джетт, что ты несешь? – устало спросил кудрявый.

Остальные смотрели на него: значит, он был главным.

– Так он сбежал из Цитадели? Я так и знал, что ты преступник, уродец! – пронзительно крикнул Хью.

– Зачем в середине двери сердце? – задумчиво пробормотал Генри.

Джетт выдохнул сквозь сжатые зубы:

– Других вопросов нет?

– У сердца острые края, – негромко сказал Генри, глядя в одну точку.

– Не сопротивляйтесь, и мы доставим вас в Цитадель живыми и невредимыми. – Олдус помолчал. – Мне жаль.

– А нам нет! – подал голос Хью.

– Помолчите! – рявкнул Олдус.

И в ту же секунду Генри молниеносно повернулся к двери, с силой провел запястьем по краю сердца, чувствуя, как рвется кожа, и прижал окровавленный порез к каменному сердцу.

Раздался такой душераздирающий каменный скрип, что подскочили все, – и дверь распахнулась со скоростью, какой не ожидаешь от куска камня такой толщины. От неожиданности Генри рухнул вперед, Джетт тоже, Олдус закричал: «Не стрелять! Велено привезти живыми!», но над ними уже засвистели стрелы, со стуком падая на каменный пол башни. Генри со всей силы рванулся вбок, в темноту. Дверь с тем же жутким звуком захлопнулась, и стало тихо.

Генри сел, неловко держа связанные руки перед собой, втягивая воздух огромными глотками. В ушах перестало звенеть, и он понял, что посланники остались за наглухо закрытой дверью. В нее стучали чем-то тяжелым, слышались неразборчивые голоса. Чтобы выбить дверь такой толщины, им понадобится лет десять. Генри подумал об этом, и дыхание сразу выровнялось.

– Как ты догадался? – сдавленно пробормотал из темноты Джетт.

– На двери было написано: «Волшебство у тебя в крови, путник». Я подумал, кровь – то, что нужно.