Я не знаю, откуда у меня взялись силы подойти к мертвому Ирвану, снять его браслет, который, в отличие от наших, не глушил зараженный аээролет. Я не помню, как звонила Маркусу, не помню, что ему говорила.

Я не уверена в том, сколько времени я ждала, когда нас найдут.

Говорят, иногда память бывает избирательной, иногда болезненные воспоминания просто не фиксируется нашим сознанием, будто ничего и не было.

Все то, что происходило потом, вплоть до момента пробуждения мужа через несколько дней, будто удалилось из памяти.

Зато, я посекундно могу рассказать, как Даниэль открыл глаза, как посмотрел на меня, как улыбнулся.

Я даже не поняла сначала, что что-то не так.

— Опять темно — сказал муж — это опять случилось, Дана.

Четыре месяца обследований, ожидания. Мужу нужно было полностью выздороветь, прежде чем ложиться в регенерационный аппарат для восстановления функций мозга и зрения.

— Знаешь, в любви наощупь есть свои прелести — сказал Дани, когда мы лежали с ним и Нико лежали ночью в постели — я тебя еще сильнее чувствую.

«Я тебя чувствую» — наверное, это можно назвать фразой этих месяцев.

«Я тебя тоже чувствую» — говорила я в ответ.

И не только четвертого мужа. Я чувствовала их всех. Этот эйнарский резонанс связал нас пятерых настолько крепко, что даже на расстоянии я знала, спокойны ли мужья или нет, радуются ли они или расстраиваются.

А они знали, что происходит со мной.

Именно тогда, когда нас сплотили наши малыши, все окружающие трудности и то, что случилось с Даниэлем, я могла четко сказать — мы — семья, мы — одно целое. И мои мужчины, насколько бы разными они не были, стали единым организмом. А я и наши дети стали центром всего этого.

— Все будет хорошо — Даниэль сжал мою руку, когда мы садились в аэролет.

Я держала глаза открытыми, а теплая рука мужа давала мне спокойствие и гасила мою панику. И за этот полет ни разу не захотелось зажмуриться.

Следующий месяц реабилитации был для нас всех непростым. Зрение к мужу возвращалось не сразу, сначала — мутные контуры, потом — цвета.

— Буду стараться, чтобы увидеть наших детей — было сказано нам всем.

— Увидишь — Маркус хлопнул Даниэля по плечу — ты их обязательно увидишь.

И он увидел.

Планета Эйнар, Эйн

Данира Финн Альт-Лок

Кир и Амелия родились с разницей в полчаса. Самое интересное, что наш с Маркусом сын родился до полуночи, а наша с Нико дочь — после. То есть, фактически, в разные дни, как и были, зачаты.

Роды прошли легко. Медицина Эйнара все же творит чудеса, да и мужчины сменяя друг друга, были рядом со мной, насыщая своей силой.

Биологические папы первыми взяли своих детей на руки. Тогда стало понятно — прежними они никогда уже не станут.

Маркус передал Кира Даниэлю, тот с благоговением заглянул в лицо сына. Он уже хорошо видел, хоть иногда его глаза от напряжения начинали болеть. Врачи сказали, это со временем пройдет.

Мы по-прежнему жили в особняке Маркуса. Закрытые комнаты, раньше принадлежавшие его отцу, были открыты и разобраны. Мне кажется, решаясь на этот шаг, Маркус наконец-то отпустил свою боль и горе от потери.

— Теперь я знаю, что случилось — сказал он мне — и я наконец-то могу смотреть вперед, не оглядываясь на прошлое.

Что еще интересного произошло за эти месяцы? У наших мяуков родился крошечный мяук. Красивый черный малыш с серебряными ушами и темно-бордовыми глазами. Генетическая мутация, как и у Сильвера. Сейчас он как раз вошел в пору поиска хозяина, правда, резонанс ни с кем из тех, кто хотел его забрать, пока не получился.

Сегодня был день моей выписки из медцентра после родов домой.

Вечером мужья организовали небольшое торжество в саду нашего дома. Мы пригласили в гости родителей Кая, сестру Маркуса с мужьями, родителей Даниэля и его брата.

В данный момент у нас гостил отец Нико, Лукас. И еще сегодня на встречу с внуками и родственниками должны были приехать мои родители.

Я даже не могу передать словами их лица, когда я сообщила о своей беременности. Дориас, мне кажется, даже пустил слезу. И вот сегодня мы наконец-то все встретимся и проведем время одной большой семьей.