Так он провел меня на второй этаж, завел в комнату, в которой я оставила для него записку.

— Ярослав!

Он не говорил со мной. Молча толкнул на кровать и, найдя взглядом мою записку на прикроватной тумбочке, поторопился схватить ее и бегло прочесть. Его глаза сверкали злостью, пока он читал, а ухмылка была ядовитой.

— Вот как… — смял ее и отбросил клочок бумаги на пол.

Встал в позу, засунув руки в карманы пальто. Его укоризненный взгляд прошибал меня насквозь, заставлял бояться, по-настоящему трепетать.

— Зачем ты это сделал? — резко принимаю сидячее положение на кровати.

— Что я сделал?

— Притащил меня обратно! Я же сказала, что…

— Чушь ты сказала.

— Это мне решать, что мне делать, Ярослав. Мне нужно идти… — пытаюсь встать, но он подходит и грубо надавливает мне на плечо ладонью.

— Сиди, — требует жестко. — А теперь говори, что тебе в голову взбрело. Я хочу слышать только правду. И лучше тебе не злить меня очередной ложью, — смотрит гневно, возвышаясь надо мной.

Нет, правды он не услышит. Но времени у меня не так много… Да и не хочу я тянуть! Я должна увидеть Максима и узнать, что произошло.

— Т-ты спросил, — сглатываю, — из-за тебя ли это… Да, из-за тебя. Я так не могу, — качаю головой. Все это шло от сердца, ведь я отчасти не лгала ему. Я правда не смогла бы пойти на это. Особенно сейчас, когда знаю, что Максим жив. — Ты сказал, что у меня нет выбора. Но я его нашла. Я просто ухожу.

— Уходишь от своего шанса вернуть себе сына? Или… от меня?

— Я…

— Окей, — обрывает Ярослав. — Я перегнул. Ты испугалась. Я понял, — развел руки немного в стороны, кивнув. — Но если я дал тебе повод думать, что я не стану тебе помогать, пока не получу от тебя взаимности — это не так.

Я прикрыла веки и закусила нижнюю губу до боли.

Если бы дело было только в этом… я бы ни за что не сбежала. Но сейчас он думает, что дело как раз-таки в нем и теперь пытается все исправить. И у него это, черт возьми, получается.

— Пойми… Мне правда все это теперь не нужно. Я… я не могу принять твою помощь.

— Что за ерунду ты несешь? — подступает. — Не ты ли умоляла меня тебе помочь? Теперь видишь возможным просто послать меня к черту?!

— Мне… мне жаль… — слезы подступают, но я втягиваю их обратно.

— Жаль? — кривится Ярослав, наклоняясь ко мне. — Мне тоже жаль… но ты никуда не пойдешь, — выпрямляется и начинает мерить шагами комнату.

— Что значит… — еле шевелю губами.

— То и значит. Я бы мог, конечно, отправить тебя шишек набить, потом бы ты сама вернулась, но это слишком опасно. Вороновы быстро обо всем узнают.

— Со мной бы ничего не случилось… — просипела.

— Да с чего такая уверенность?! — разозлился Ярослав, прокричав вопрос и остановившись на месте.

Мне нечего было ответить, кроме правды, о которой я обязана молчать, и в ту же секунду начинает звонить его телефон в той комнате.

Я невольно дернулась, бросив взгляд в сторону двери.

— Сиди здесь, — указал пальцем на место, с которого я не должна сходить, и покинул комнату.

Пошел за телефоном, а я, пока ждала его, боялась, что это мог быть Максим. Он же думает, что телефон при мне, и что мне можно звонить.

Сидя на кровати я пытаюсь прислушаться. Звонить перестали, но я не слышала, чтобы Ярослав с кем-то говорил. Затем стали слышны отчетливые шаги, Ярослав возвращался ко мне. И вернулся он с таким лицом, что мне стало не по себе.

— Что?.. — он слишком долго молчит, держа телефон в руке.

— Ты поэтому уходишь? — спрашивает ледяным тоном, глядя на меня исподлобья.

— П-почему?.. — пытаюсь дальше притворяться, что не понимаю. А я, кажется, понимаю.

— Ты была в моей комнате?

— Н-нет… Зачем мне в твою комнату заходить?..

— Ты услышала, что кто-то звонит и пошла туда, так?.. — продолжает напирать, сверля суровым взглядом. В нем читалось безмерное желание придушить меня за любую следующую ложь от меня.

— Я… я ничего не… — пытаюсь встать и, когда поднимаюсь на ноги, Ярослав оказывается очень близко. Подняв лицо, я встретилась с его глазами и поняла, что больше не могу молчать. Он… все понял. Ему точно сейчас Максим звонил, точнее мне, и он почему-то не принял звонок. — Прости… — обреченно выдохнула. — Я не могла сказать…