Внутри царил беспорядок, будто хозяева в спешке покидали жилище, выбирая самое ценное и необходимое из нажитого добра. На полу валялись одежда и детские игрушки. В одной из комнат Ксенерва нашла двуспальную кровать, на которую и положила Алииду, укрыв пледом, что нашла тут же. На пол девушка положила одеяло для Ульфа. В шкафу нашлась простыня, пригодившиеся для того, чтобы перевязать раны волка. Он потерял много крови. Ксенерва с удивлением заметила, что на ее некогда разбитых о камень кулаках не осталось и царапины.

Число голуров, казалось, нисколько не уменьшилось, не смотря на то, что весь пол был устлан их трупами. Измотанные гномы уже теряли надежду выйти из этого боя живыми, когда на помощь пришел Маргдан со своим отрядом.

Даже для Аймона их появление пришлось весьма кстати.

– Приятный сюрприз, Маргдан. Я уж думал, ты не придешь. – Сказал Аймон.

– Я не мог пропустить такую вечеринку. – Ощерился помощник велординга.

Лейкас не прекращал стрелять из лука, и, не поворачивая головы в сторону прибывшего отряда, прокричал:

– Думаю веселья хватит на всех, не стесняйтесь друзья, прошу к столу!

Четыре пары янтарных глаз хищно впились в потенциальных жертв.

– Да будет битва, братья мои! Во имя огня! – Выкрикнул Аймон.

– Во имя огня! – Вторил Аймону его отряд, бросаясь в гущу сражения.

Измотанный сражением и путешествием Ульф, быстро погрузился в сон. Сама Ксенерва легла поближе к дочери, пытаясь согреть ее своим теплом на отсыревшей постели, и уставилась в потолок. Сон никак не шел. Да и как спать, когда нет уверенности в том, что утром проснешься. Тревожили и мысли о тех, кто остался в подземелье. Что сейчас с ними, когда она сама хотя бы в относительной безопасности. Смогут ли гномы отразить нападение? Что будет, с Титранди, Элизой, и другими детьми, если бой будет проигран? Она успела привязаться ко всем жителям подземелья. А новые друзья ей стали, как родные. Дюсинда, Таидор, Лейкас… Единственным, за кого Ксенерва особо не переживала – был Аймон. Он просто не мог погибнуть.

Ее внимание привлекли странные шорохи снаружи дома. Кто-то бродил вокруг него и царапал стены, будто ища способ пробраться внутрь. Ульф проснулся и навострил уши. Его губы поползи вверх, оголяя клыки.

Сомнений не осталось – голуры нашли их. У Ксенервы на мгновенье все похолодело внутри.

Волк глухо зарычал и попытался встать, но бессильно рухнул на пол.

Ксенерва с тоской посмотрела на дочь, будто прощаясь, погладила по бледной щечке, поцеловала в лобик и встала. Ульф, заскулил и поднялся. Он стоял не твердо, лапы дрожали от изнеможения. Его перевязи насквозь были пропитаны кровью. Ксенерва понимала, что сражаться он сейчас не мог.

– Ты останешься здесь. – Приказала Ксенерва. – Охраняй Алииду.

Ульф, из последних сил добрался до кровати и улегся рядом, давая понять, что понял поставленную задачу. В окно забитое досками начали скрестись, затем раздались глухие удары.

Ксенерва закрыла дверь спальни и пододвинула к ней шкаф. Сомнительная преграда, но хоть какой-то способ на некоторое время обезопасить свою дочь. Она не знала, что будет делать на улице и что с ней вообще будет, но она должна была отвлечь внимание на себя.

Сидеть и ждать, когда изголодавшиеся твари разобьют в щепки забитые окна и хлипкие двери, не имело смысла. Когда они войдут внутрь их спасет только чудо, а на чудеса Ксенера никогда особо не полагалась.

Ночь была темной, но глаза постепенно к этому привыкли. Ксенерва спустилась с крыльца, постоянно оглядываясь по сторонам. Стало очень тихо, вокруг не раздавалось ни звука. Если в темноте кто и был, то затаился и выжидал удобного момента. Ксенерва стараясь ступать очень тихо, обошла дом вокруг, так никого и, не встретив.

Она уже решила, что ей почудились все эти шорохи, расслабила напряженные плечи и хотела вернуться в дом, когда откуда сверху на нее прыгнули и зубами впились в шею. Девушка вскрикнула от неожиданной боли и упала на четвереньки. Локтем ей удалось довольно сильно ударить нападавшего, от чего тот отскочил. Когда Ксенерва подняла голову, то увидела, что на нее надвигается ощерившийся голур. Она рукой зажала рану на шее, поднялась и начала пятиться в противоположную сторону от дома. Ее противник не спешил ее догонять, будто знал, что ей никуда от него не деться. Девушка споткнулась об бордюр, не удержалась на ногах и упала.

«Неуклюжая курица!», – выругалась сама на себя девушка.

Все еще лежа на спине Ксенерва, закрыла глаза и мысленно позвала: «Аймон, Аймон!». Но ответа не последовало. «Ты слишком слаба, и не сможешь защитить Алииду», – вспомнила она его слова. «Слаба, слаба, слаба …,» – это слово словно застряло в ее голове.

«Ты идиотка, какого хрена ты решила, что будет лучше уйти из Гротсберга, – злилась она на себя, – Вставай и борись».

Она почувствовала, как огонь приятно побежал по телу, он больше не причинял боль, он дарил силу и мощь. Русые волосы приобрели оливково-черный оттенок, а кожа на против стала мертвенно-бледной. Из пальцев выдвинулись когти, острые как бритва.