ЁнЭ помалкивает, но насколько могу расшифровать её молчание, она тоже сомневается. ДжиХён постепенно становится моим советником по бизнесу. Ничего против не имею, только не решила пока, она — компас или антикомпас. Есть люди, которые полезны вредными советами. Их и называю антикомпасами. Они всегда советуют то, чего ни в коем случае делать нельзя. Другое решение тоже может оказаться неудачным, но может и нет. А вот их совет обязательно приведёт к поражению.

— Посмотрим, — пожимаю плечами. — Если не продвинутся, как популярная группа, то просто включу их в кордебалет. Если ты не заметила, их рост и сложение попадают в их общий стиль.

— И вообще… знаешь, ДжиХён, есть цветы, которым нужна высокая влажность и жара. А другим прохлада и сухость. «Кара» это тот цветок, которому суждено расцвести у меня. Такое у меня чувство.

Чего ДжиХён не знает, да никто не знает, даже ЧжуВон, что у меня есть чит, которого нет ни у кого. Чем больше всего горжусь, так это тем, что это моё собственное изобретение. Не возможности, подаренные ГуаньИнь, а инструмент, созданный моими руками и мозгами.

Всё, как часто бывает, началось с вопроса, с загадки. Почему корейский поп, от которого местные приходят в экстаз, в Европе и Америке вызывает лишь недоумение? Это в лучшем случае. Какие-нибудь монгольские напевы не интересны никому, кроме этнографов и самих монголов. Много месяцев я копалась в огромной куче корейской музыки, современной и фольклорной. И не зря копалась. В итоге составила карту, не менее, чем четырёх измерений. Так что поместиться она может только в моей голове. В компьютере только плоские срезы и сложные схемы.

Есть характерные для каждого народа музыкальные, а бывает, и шумовые ритмы и фразы. Родные напевы, так сказать. Услышав их в любой обработке, человек на инстинктах признаёт их своими. И раскрывается для восприятия. После этого его намного легче унести. Музыкой. Корейская карта у меня готова. Французская почти готова. Основной ключ к французам — шансон. Заканчиваю японскую карту.

С европейцами в целом проще и сложнее. Европа — родина классической музыки. Весьма разнообразной, изрядной частью восходящей к церковным мелодиям. Орган и все остальные дела. Сложность взаимодействия с фольклором разных народов парадоксальным образом упрощает дело. Многообразие даёт огромный простор для полёта фантазии.

С Америкой тоже понятно. Там великое множество культурных пластов разных народов и социальных групп. Байкеры, панки, чиканос, негритянские гетто. У всех своё. Опять же кантри…

— Что? — за своими мыслями пропускаю мимо ушей слова ЁнЭ.

— Ты на девятом месте в международном рейтинге «The 100 Most Beautiful Faces» за прошлый год, — повторяет ЁнЭ.

ДжиХён еле заметно кривится. Этот рейтинг нам известен, несколько лет назад вошёл в силу. Очень престижный и, по слухам, неподкупный. Надо же, а я не знала. Подколоть ДжиХён?

— А ДжиХён на каком? — всё-таки спрашиваю. ДжиХён кривится уже заметно.

— Ни на каком. Её там нет, — хихикает ЁнЭ и добивает мою секретаршу в ноль, — и никогда не было.

— Зато я до сих пор в национальном рейтинге в десятку вхожу, — ДжиХён обретает прежнюю невозмутимость. — А было время, когда месяцами первое место занимала.

— Там на первом месте ты и должна быть всё время. В «Агдан корпорейшн» всё должно быть самым лучшим. Надо будет с тобой поработать, — допиваю свой сок и встаю.

23 сентября, пятница, время 12:45

Агентство «MBK», кухня-столовая общежития.

— Девочки, ваши похоронные лица меня уже наизнанку выворачивают, — заявляет главная красотка группы ХаРа. — Наше последнее выступление всё-таки вышло, хоть и в слабый, но плюс.

— Слабым плюсом сыт не будешь, — вздыхает Николь.

Остальные лицами и вздохами подтверждают её правоту. Малокалорийный десерт приканчивается молча.

Заходит строгий подтянутый мужчина средних лет, менеджер группы.

— Девочки, сразу после обеда к президенту.

Дождавшись поклонов и нестройного хора голосов «Да, господин менеджер», «Хорошо, менеджер ЛюБин», мужчина уходит.

— Ёксоль! — выражает общее мнение ЁнЧжи. Что-то будет. Конец карьеры, расформирование группы? Что бы ни было, точно ничего хорошего…

Через пятнадцать минут ЛюБин выглянул из кабинета, строго оглядел притихших девушек и сухо скомандовал:

— Входите.

Гуськом и бесшумно, чуть ли не на цыпочках, девчонки втягиваются в кабинет под взыскующий взор президента Ким КванСу. Сесть он им не предлагает.

— Девушки, у агентства с вами огромные проблемы. Мы возлагали на вас такие надежды… — президент возводит на мгновенье очи к потолку, — и казалось, что не зря. Сколько на вас потрачено времени, денег и сил…

Президент горестно качает головой. Менеджер ЛюБин поддерживает шефа скорбным выражением лица. Девушки покаянно вздыхают.

— Мы стараемся, сонбеним…

— А какие надежды вы подали дебютным выступлением. Появились фанаты, мерч продавался неплохо. И такой бледный концерт позже. И вся ваша карьера получается какой-то ненадёжной. То вверх, тут же вниз. И так всё время. Всё время вы спотыкаетесь. Что мы только не делали, два раза состав меняли. Девочки!