– Но это же... Если бы... О, было бы прекрасно!
– восклицает Маша.
– И не смотри на меня так, я не привидение. Ладно, ладно, я больше не буду говорить на эту тему. Правда, не буду! Только задам тебе еще один вопрос. Всего один, хорошо? У меня есть возможность определить, чушь мне снилась, или не чушь, и я должна это сделать немедленно, чтобы знать, как теперь быть: махнуть на все рукой, или призадуматься. Но без твоей помощи ничего не получится. Ты мне поможешь?

Кажется, я уже знаю, что сейчас будет, и от этого знания дрожит и пузырится воздух, но я стискиваю волю в кулак, так что из нее брызжет сок, застегиваю душу на все пуговицы и молча киваю.

– Эта женщина, с которой ты меня перепутал, Ада... Ты вчера рассказал мне не всю правду, да?

– А что, - спрашиваю, едва разомкнув одревеневшие губы, - она тебе тоже снилась?

– Сначала скажи: вы действительно познакомились на улице, или дело было иначе? Ты помешал ей совершить убийство? Но она почему-то не рассердилсь, да?

– Она слишком удивилась, чтобы сердиться, - отвечаю.
– Тебя это шокирует, да? Что я перепутал тебя с убийцей? Я так и думал. Поэтому, собственно, и...

– Меня, - очень тихо и твердо говорит Маша, - шокирует совсем другое: эту подробность я тоже узнала во сне. В том эпизоде, где эта твоя загадочная Ада была просто одной из моих жизней. И я до сих пор помню, почему и зачем она убивала людей, хотя смириться с тем, что это теперь мои воспоминания, мне пока непросто. Вот так-то... Это кто из нас еще маньяк?

– Оба хороши, - резюмирую. Вернее, резюмирует мой автопилот, сам я уже давно тих и нем, ибо оглушен и зачарован грохотом мира, в очередной раз обрушивающегося мне на голову.

– Все, Макс, больше ни слова не скажу, на тебя смотреть страшно, виновато шепчет она.
– Не нужно умирать, ладно? Я только-только в тебя зачем-то влюбилась - и что, прикажешь сразу в Аид за тобой топать? Как верная индийская жена? Не-е-етушки, обойдешься. Ничего не выйдет: я не жена, не верная и даже не индийская. Лучше, и правда, веди меня завтракать. Полчаса уже грозишься.

– Что-что?
– переспрашиваю изумленно.

В ее монологе прозвучало одно очень интересное сообщение. Настолько интересное, что я предпочел не выпендриваться, быстренько прийти в себя и укорениться разумом в текущей реальности, раз уж она столь прекрасна и удивительна.

Вот. Наконец-то. Молодец. Всегда бы так.

– Повтори, что ты сказала, - прошу.
– Только не про индийскую жену и не про Аид, а вот как раз перед Аидом...

– Не выдрючивайся, - сурово говорит Маша.
– Все ты прекрасно слышал. Да, я, наверное, немножечко в тебя влюбилась. Самую капельку. Ну и что теперь?

– А теперь, - отвечаю, - мы будем жить долго и счастливо. И умрем в один день, лет через пятьсот, и попадем в двуспальную нирвану, но я так никогда и не узнаю, как твоя фамилия. И с мамой твоей не познакомлюсь, даже если предположить, что у волшебных видений бывают мамы... Как тебе такая перспектива?

– Интересное предложение. Я подумаю. И лет через двести дам окончательный ответ. Судя по твоим прогнозам, спешить нам особо некуда.

Глава 82. Еминеж

...обладает необыкновенной <...> силой, но глуп.

И мы живем долго и счастливо все лето и еще кусочек осени. И случается множество событий, хороших и разных, а я их почти не замечаю; они проходят сквозь меня, но не задевают. Так течет в сумерки заоконный пейзаж сквозь отражение приникшего к стеклу пассажира освещенного купе, или автобусного салона: картинки словно бы совмещаются, но находятся в разных измерениях, и консервная банка, на миг утонувшая в глазном яблоке, не причиняет ему вреда, и древесная листва скользит по лицу, не оставляя аромата на коже...

Я, наверное, изрядно поглупел от счастья, и это пошло мне на пользу, ибо скверные мысли покинули мой корабль первыми, а прочих, оказывается, и не было почти. Дуракам везет: дела теперь улаживаются сами собой, работа горит в руках, да и предсказания мои продолжают сбываться с пугающей точностью (но себе я больше не гадаю, благо вопросов больше не имеется, а перемена участи мне явно ни к чему). Любой пустяк получается с первой попытки, бутерброды не только падают маслом вверх, но даже зависают в двух сантиметрах над полом, а мое обаяние действует на все, что шевелится, включая стражей порядка и работниц торговли, на коих допреж не распространялось. Карьера, и та зачем-то пошла в гору, хотя, бог свидетель, я его об этом не просил. Я сам не заметил, как из рядового коробейника превратился - страшно сказать - в некоего таинственного "менеджера", ибо боссы, легкомысленно уверовав в какое-то мое пророчество, погрязли в спекуляциях компьютерами и решили, что я вполне могу пока приглядывать за их макулатурным бизнесом.

Кажется, я могу абсолютно все, даже перевернуть мир, пожалуй, хватило бы сил, но я ничего не предпринимаю, потому как ничего мне не нужно. Самая потрясающая женщина в мире (единственая женщина в мире, прочие - призраки) почти каждый вечер открывает своим ключом мою дверь - чего ж мне еще?

Глава 83. Ендон

Прячется за самой большой балкой в доме в течение 2-й луны, строго следя за чистотой и всячески препятствуя любому проявлению нечистоплотности, угрожая в противном случае пожаром.