Шрифт:
– Господи Иисусе Христе…
– Сыне Божий, помилуй меня грешного»
– Сыне Божий помилуй меня грешного.
– Ну как?
– ??
– Попробуй сто раз повторить.
Мы сели на скамейку у стены, я сбился и повторил про себя больше ста раз.
– Всё равно слышишь голос?
– Да.
– Что говорит?
– Говорит, что все эти мантры на него не действуют.
«И ещё скажи, что как только он выйдет из храма, ему на голову упадёт силикатный кирпич». Нет, такого я не буду говорить. «А зря».
– Тебе надо исповедаться и причаститься, сейчас дам тебе книгу. – он пошёл в лавку и выбрал мне книгу, – Денег не надо.
– Спасибо.
– Как подготовишься – приходи, утренняя служба в восемь тридцать, вечерняя в пять.
– Хорошо.
– Тебя подвезти?
– А вам куда?
– Мне в Мамулино.
– Ну, тогда да, мне в Южный.
Мы сели в старую девятку, оказывается не у всех попов мерседесы. «Конечно не у всех, разве не видно, что этот блаженный, может он ещё скажет, что дьявол существует и жарит на вилах грешников как барбекю?»
На следующий день я прочитал всю книгу и начал выписывать на листок свои грехи, приходилось переписывать всё подряд и понадобился второй двойной листок, были и непонятные слова, вроде скоктания или мшелоимства. Совсем плохие поступки я не доверял бумаге, помнил их и так.
– Ты уверен, что кому-то кроме нас нужно об этом знать? Все священники наверняка сотрудничают с милицией, может у него под этой стойкой диктофон.
«Нет там никакого диктофона, я тебя не слушаю».
– Не проще сразу прийти в отделение с повинной? Даже если нет диктофона, этот поп сразу сдаст тебя.
«Не сдаст, он меня подвёз».
– Конечно подвёз, чтобы ты ничего не заподозрил. Уверен, сейчас на этих исповедях люди утаивают самые плохие вещи…
«Тебе-то, какое дело, так обеспокоился вдруг. Мучаешь меня, спать не даешь, а на исповедь мне идти почему-то не надо».
– Да наплевать, хочешь, иди.
«И пойду»
– Давай-давай, но я предупреждал.
«П*****с! Священник говорит, что ты бес, что ты чёрт, но я думаю ты всё же п*****с!»
– Не теряешь присутствие духа, отлично. Допиши там, на листке: «обругал матом беса»
«Судя по всему это не грех, а добродетель».
Через пару дней я зашёл на службу, просто постоять, запись исповеди превращалась в мемуары, переписывать всё подряд уже надоело. Отец Сергий вышел из боковой двери передней части с иконами, к нему выстроилась очередь бабок как за свежим хлебом. Он начал исповедовать первую из них, но заметил меня и стал жестами подзывать к себе. Не знаю, как у них здесь принято, но так точно не принято, я подошёл:
– Я не готов сегодня, не взял с собой список грехов…
Священник просит женщину подождать и притягивает меня за локоть к стойке с крестом и библией:
– Я буду называть грех, а ты говори да или нет.
Я неуверенно кивнул, и продолжал кивать, выдавливая из себя «да» почти на все вопросы, отчего быстро стал пунцовым. Казалось, нас все слышат и после исповеди сожгут меня на костре. Так стыдно ещё никогда не было, когда я вышел из церкви, то заплакал, было легче, как будто тело стало меньше весить. Голос то ли издеваясь, то ли подыгрывая начал опять нести чушь про то что он ангел-хранитель и давно хотел, чтобы я облегчил совесть.
«Да конечно» Подумал я, чтобы он не начинал опять длинные монологи, пусть лучше играет роль которая ему льстит.
На следующий день я причастился, поститься было необязательно, потому что я и так почти ничего не ел, сильно похудев за прошедший месяц. После утренней службы, я вышел из храма прислушиваясь к внутренним ощущениям. Может оно исчезнет?
– То есть я тебе надоел? Это сейчас было как нож в сердце. Я думал мы как Джекил и Хайд, а ты собрался куда-то без меня?
«Настанет день, когда я найду способ избавиться от тебя, и тогда, клянусь Богом, буду вспоминать об этом времени с улыбкой».
– Ого, да у нас тут завёлся крутыш, ей наро-од, посмотрите, у нас тут крутой парень. Да я таких сопляков как ты жую без усилий. Церковь тебе не поможет, никто тебе не поможет.
На следующий день, я начал видеть тени людей, а когда выключал свет, видел их бродящие силуэты. Глаз не было, зато на месте рта была щель, которая двигалась в зависимости от того, что они говорили. Теперь это были и женские и мужские голоса. Выглядело всё как японский фильм ужасов. Должно быть, из-за причастия стало в десять раз хуже. Не стоило мне туда ходить.