– Так народ! Вопросы, предложения, пожелания? – обратился я ко всем.

Тут поднял руку Севастьяныч.

– Да Василий Севастьянович? – удивился я – Слушаю вас?

– Мне награды одевать? – спокойно спросил он, а я резко задумался.

Интересный вопрос, но политически правильный.

– Я прошу прощения Василий Севастьянович, но какие у вас награды? – посмотрел я на него со сцены.

– Два ордена и три медали. Орден "Красного знамени", орден "Славы" – 3-ей степени, медали "За отвагу", "За боевые заслуги" и "За Победу над Германией"!

– Надевайте обязательно! – кивнул я – И спасибо вам от всего ансамбля! – встал я и зааплодировал и ребята меня поддержали.

Севастьяныч засмущался, но было видно, что ему приятно.

– И ещё одно! – заострил я внимание – Всем комсомольцам прикрепить комсомольский значок, это обязательно! Мы образцовый советский ансамбль и ещё, необходимо уточнить, нужно ли нам организовывать комсомольскую ячейку для ансамбля? Жанна, поручаю этот вопрос тебе, проконсультируйся с Сергей Сергеевичем! Хорошо? Спасибо! Так, ещё вопросы, просьбы, пожелания имеются?

Руки подняли Дмитрий и Маша.

– Уступишь даме? – посмотрел я на Дмитрия.

Тот согласно кивнул и я вопросительно посмотрел на Машу.

– Андрей, мы хотим исполнить на концерте песни, что ты пел на Новый год! – смело заявила она – Девочки хотят "Кошек", а ребята "Любите девушки", "Проказницу", "Аэроплан" и "Мой друг оранжевое лето"! Это возможно?

– Вы с дуба рухнули? У нас ещё не все песни из утверждённого репертуара звучат идеально, а вы хотите за два дня разучить пять новых песен? Нет-нет и ещё раз нет! – возмутился я.

И тут весь коллектив завозмущался и стал со мной спорить, доказывая, что для них нет непреодолимых преград. Я тупо сел и слушал их рассуждения, находясь в полном ауте.

Вечер. Квартира Лисёнка.

Открыл двери своими ключами и тут же был обнят, зацелован и затискан, как плюшевый медвежонок. Это моя семья так соскучилась, ну оно и понятно, я бывает и в два ночи домой прихожу. Все обычно уже спят, а утром убегаю тоже рано и если с мамой ещё видимся, то Алёнки меня по паре минут в день видят. Кто же их похвалит и наговорит им кучу комплиментов кроме меня? Никто, вот и обрадовались.

Потом мы пили чай, я рассказывал под их охи и ахи о репетициях, большом начальстве и будущем концерте. Больше всего конечно их заинтересовали наряды девочек и мои новые песни. Пришлось брать гитару и петь. Затем все разбежались спать, а минут через десять пришла мама. Поспрашивала про нас с Валей и грустно вздохнув, поцеловала меня и ушла баиньки, а вот мои баиньки куда-то пропали.

Я сидел на тахте и тихонько наигрывал на своей домашней шестиструнке разные мелодии. Вспомнилось моё прошлое-будущее, мой первый ансамбль и наши песни. Мы активно протестовали против несправедливости мира и жизни, против подлости и предательства, против коварства и двуличности девушек и нашей несчастливой доле. Мы выражали свой протест в текстах, в музыке, в эмоциях и он, наш протест, растворился совершенно никем не замеченный. Таких, как мы, тогда были сотни, если не тысячи. Тогда вся страна бурно протестовала, это было модно. Да, именно модно. Знали бы тогда люди во что выльются их модные протесты, 90 процентов поменяло бы своё мнение полярно. Свободы нам хотелось и где она, та свобода? Вместе со свободой, мы потеряли и почти все, кровью наших предков завоёванные права.

На автомате, находясь в прошлом, запел песню Эдика Князева "Вооружаюсь вновь", для которой я написал аранжировку.

Допел и смотрел в окно, вспоминая прошлую жизнь. Затем вздохнул, отложил гитару и лёг спать. Любовь она подскажет, а сон мечту покажет, мою синеглазую мечту.

3 января 1971 года. 09–00 утра. Репетиционная.

Утро выдалось суетным. Приехали мастера из ателье мод и активно занялись примерками, сначала прогнали мальчиков, а уж затем занялись девочками. Выставили их в помещение кухни, а сами занялись своими делами, а именно новыми песнями, там девочки нужны по минимуму. "Аэроплан" взлетел сразу, "Любите девушки" тоже, а вот "Проказница" и "Мой друг оранжевое лето" ни в какую. Немного помучался и объявил перерыв, пусть ребята прочувствуют песни, поносят их в себе, может поможет.

Нарисовалось большое начальство, проверило нашу работу и работу швейных мастериц. Впечатлилось и, довольные мастерицы, с кучей нашего концертного барахла испарились, клятвенно пообещав доставить всё завтра к 16–00 в наши гримёрки. Ну, будем поверить! Затем немного обсудили порядок нашего выступления, перечень песен, кто солирует, кто во что будет одет и довольное начальство собралось сваливать. Ага щаз! А зал мне показать? То-то! Раздал всем ОВЦУ (особо важные ценные указания), переоделся в гардеробе и выскочил на улицу к обкомовской Волге. Ага, Татьяна Юрьевна на переднем сиденье, а кто сзади? Валя? Приятный сюрприз! Быстренько запрыгнул на задний диван и незаметно ухватил Валину ладошку.